— Я предупреждал: или перегнать на базу, или спрятать получше, — сказал Блад. — Ты же знаешь: все, что теоретически можно украсть, будет украдено.
Пино взмахнул устрашающим кулаком.
— Да нормально спрятали! В пещеру! Ну, Принцесс — спутник Бэйдоу, ни кислорода, ничего, да и расположена черт знает где! Там никого не бывает, кроме нас!
— А ученые?
— На хрена ученым сломанная яхта? И как они ее нашли?
— Заканчивай оправдываться, Салман. Тебе не идет, это раз. Фактически яхту вы пролюбили, это два. Отсюда вывод: денег на «Искру» ты не получишь, это три, — отрезал Блад.
— Поймать бы того гаденыша, что приделал яхте ноги… — мечтательно протянул Пино. — Я бы с него шкуру спустил! Знаешь, как это делается? Надрез вокруг шеи, не глубоко…
— Уволь, брат. Не по адресу. Ты это с Доком обсуди, он специалист, — Кормчий ткнул большим пальцем через плечо, Салман обернулся, и его злые глаза уставились прямо на вашего неумелого рассказчика.
Я вновь непроизвольно поежился. Ведь это я, я был тем гаденышом! Я угнал яхту «Рената»! Я перепрятал ее прямо там, на Блэк Принцесс, и это с меня Салман хотел спустить шкуру. А он мог, очень даже запросто.
Беседа позади также не внушала оптимизма.
Док разливался соловьем в своей обычной аристократической манере.
— Дело было на Бартеле Втором, я тогда служил в Медицинском Управлении Военфлота. Вы спросите когда? В 2614 году. Именно в те дни случился знаменитый в весьма узких кругах Бартелеанский инцидент, а я имел честь свести знакомство с уважаемым сеньором Салманом дель Пино, который был вовсе не сеньор, а майор осназа флотской разведки. Одна ужасно занятная дивизия, название которой вам ничего не скажет. Но элита элит! Не извольте сомневаться! Вы видели, как он пальцем проламывает височную кость? Но в сторону! Это не имеет отношения к моей истории!
Я обернулся. Фэйри шла под руку с Доком и слушала с явным интересом, хотя байка нарисовывалась гнуснейшая. И что это за Бартелеанский инцидент, хотелось бы знать?
— Меня послали, если можно так выразиться, для прохождения полевой практики. Дело секретное настолько, что до сих пор об инциденте молчат даже в узкой военной среде, так что, коли случится возможность, расскажу вам подробности. Моя повесть не о том, моя повесть о зарождении уникального метода хирургических операций…
— Это ты о том, что людей любишь по живому резать? — перебила Фэйри, слегка отшатываясь.
— Я ученый и далек от понятий «люблю не люблю». Привык пребывать в поле терминологии целесообразности, не более. Так вот, в самый разгар экспедиции заварилась адская каша. Высланных сил оказалось явно недостаточно, и нас взялись натурально перемалывать. И представляете себе ситуация! Мне посчастливилось отлучиться из госпитального бокса, когда в него угодил снаряд! Все в труху, а главное, хирургический автомат приказал долго жить. И почти все медикаменты. А у меня раненые! Валом! Я в обычном жилом эллинге, как доктор Пирогов, и ничего, вообще ничего кроме скальпелей, зажимов и прочей архаики, которую мы только к легкораненым применяем! Пришлось оперировать так. Позже кончилась анестезия. Совсем. Я людей был вынужден привязывать, потому что они орали и корчились. Ну да, как известно, хорошо зафиксированный пациент в наркозе не нуждается! Ха-ха-ха! Зато каков результат?! Процент выживаемости среди обработанных автоматом — шестьдесят девять! А тех, кого я оперировал так, — на двенадцать процентов больше! Дело в мобилизации скрытых резервов организма, несравненная мисс Вилсон! Вот вам пример: поступает пациент с полостным ранением. Осколок в животе и кишки наружу, если по-простому. Наркоза, повторюсь, нет в наличии. Я пальпирую канал внедрения осколка…