Симеркет с жалостью увидел, что по щекам старухи потекли слезы. Она судорожно схватила его руку и поцеловала ее.
— Неужели это так странно, — удивился Симеркет, — что путник приносит благодарение богам?
— Здесь это странно, — призналась женщина. — Большинство египтян, что живут тут, пришли в Вавилон не по своей воле. Им не за что особенно благодарить богов, и они винят их за свои несчастья. В наше время почти никто не делает пожертвований!
Симеркет знал, что египетские священники — мужчины и женщины — жили в основном на пожертвования хлеба, овощей, растительного масла и других продуктов, приносимых прихожанами богам. Видя, как зажглись глаза стариков на их худых лицах, Симеркет озабоченно спросил:
— Когда вы ели в последний раз?
— Это не важно. Мы с радостью служим богам.
— Когда? — повторил вопрос Симеркета, и его голос прозвучал, возможно, жестче, чем он того хотел.
— Два дня назад, — быстро ответила женщина.
— А разве посол Менеф не посылает продукты и рабочих вам в помощь? Разве не его долг поддерживать этот храм?
Женщина прищурилась:
— У него в поместье своя часовня и свои священники. Он больше не приходит на наши службы. Он сказал…
— Матушка! — одернул ее супруг.
Старушка замолчала, стыдливо уставясь в пол. Симеркет заметил, что ее туника, хоть и очень чистая, была вся штопана-перештопана и в ней осталось больше вавилонской шерсти, чем доброго египетского льна. Симеркет заглянул в ее усталые глаза.
— Говори же!
Несмотря на испуганный взгляд мужа, она прошептала:
— Он сказал, что мой муж и я сделали слишком мало, чтобы завлекать сюда людей, — именно так он и сказал: «завлекать», как будто здесь представление и…
— Матушка! — снова заволновался священник.
Но слова старушки продолжали выплескиваться из нее со все возраставшей обидой:
— Нам даже пришлось продать статуи богов из их рак, чтобы хоть как-то поддерживать храм… Последнюю мы продали месяц назад, и то только по стоимости ее бронзы. Что ждет нас впереди? Мой муж запрещает мне просить подаяние, говорит, что это нас унижает, хотя боли в желудке иногда такие сильные, что я… что я… — Остальные слова потонули в нахлынувших на нее рыданиях.
Старый священник встал между Симеркетом и женой.
— Я уверен, что у посла много причин для того, чтобы не посылать нам пищу, — твердо сказал он. — Война с Эламом многих обрекла на лишения. Мы не единственные в Вавилоне, кто голодает, и ты это знаешь!
Резко повернувшись, Симеркет прошагал через мрачный храм к воротам. Старики заковыляли следом — в тревоге, что он покидает их навсегда.
— Эй, вы! — закричал Симеркет, высунувшись из ворот.