— Панкрат, они ничего не скажут, в том числе и про наших Марьюшку с Павлушкой. Это те самые мюриды, которых Шамиль посылает во все концы Большого и Малого Кавказа, чтобы они поднимали горцев на газават против неверных.
— Четверых из них я знаю, они переходили на левый берег Терека и наводили смуту среди равнинных черкесов с кабардинцами и адыгами, — присмотрелся к горцам Николка. — Панкрат, на них крови больше, чем на простых абреках.
Полковник приблизился к мюридам, заглядывая каждому в лицо, но на заросших черным волосом лицах с миндалевидными глазами он сумел рассмотреть только одно — ненависть к окружившим их станичникам, смешанную с ожиданием скорой смерти.
— Казачий атаман Дарганов, тебе и твоим родственникам все равно не жить, — попытался осклабиться крупными зубами один из приспешников имама. — Твоего отца убили наши люди, они же захватили твою сестру и меньшего твоего сына. Теперь пришла очередь за тобой.
— Ты, что-ли, убьешь меня? — уперся Панкрат в горца зрачками стального цвета. — Ты способен только нападать исподтишка, и сейчас твоя душа колотится не в груди, а в твоих пятках.
— Я джигит и дагестанский мюрид! — попытался выпрямиться горец. — Мои соплеменники за меня отомстят!
Полковник постукал нагайкой по колену и коротко приказал:
— В распыл.
Казаки, успевшие подтянуться к передовой группе, как раз подвели коней, Панкрат вскочил в седло и повел войско по склону вверх, на прибежище предводителя всех кавказцев. Пыль еще не осела, солнце, едва различимое сквозь нее, все быстрее закатывалось за одну из горных вершин, и надо было успеть подступить под стены крепости, пока видимость позволяла нащупывать тропу. Атаман даже не оглянулся, когда позади, вслед за смачным хрясканьем шашек по телам горцев, раздался какой-то шум, подкрепленный резким возгласом станичника:
— Куда ты поскакал, дикая твоя душа, там же пропасть…
Через некоторое время тот-же голос подвел черту:
— Не вышло из джигита орла, так и полетел вниз, поджав по бараньи ноги под себя.
— Они джигиты только тогда, когда чувствуют свою силу, а как доходит до расправы, так ломаются в коленках, — согласился с выводом товарища его сосед.
Но подступиться к стенам крепости до захода солнца не получилось, светило зашло за вершину горы и окрестности погрузились в непроглядную ночь. Атаман прислушался к звукам, доносившимся с разных сторон. Лавина внизу успокаивалась, лишь изредка доносился оттуда стук, похожий на громкий выстрел — это какой-нибудь валун наконец-то занимал свое место. Из аула тоже все реже долетали гортанные восклицания и топот копыт, на левом его краю замирал бой. Значит, станичники под командованием дядюки Савелия и атамана ищерцев Никиты Хабарова не сумели разбить главные ворота и ворваться вовнутрь. Атака терцов с обоих сторон захлебнулась, продолжение ее откладывалось до завтрашнего утра, грозя новыми набегами абреков, получавшим передышку и возможность накопить силы. Панкрат перекинул ружье за спину и обернулся назад: