— Прости меня, моя дорогая Ингрид, за поспешность, но я предусмотрел все, — улыбнулся во весь свой большой рот Виленс. — В этом замке у тебя есть не только свои комнаты, но и свой гардероб, который я неустанно пополнял одеждами, сшитыми для тебя лучшими столичными портнихами и скорняками.
— Вот как! И зачем ты это делал?
— Я верил в то, что мы с тобой станем мужем и женой, — развел руками кавалер. — Но кто мог предполагать, что женщины даже в нашем заснеженном королевстве такие же ветренные, как в раскрепощенной на любовь Франции.
— В жизни у каждого из нас предначертана своя судьба, изменить которую удается немногим, — решительно остановила Ингрид его жест отчаяния. — У меня к тебе еще один вопрос, на мне нет ни одного украшения, потому что я не собиралась появляться среди придворной знати.
— Что касается украшений, то у тебя их полный сундук.
— Которые ты тоже собирал, готовясь к нашей с тобой свадьбе, — не удержалась от усмешки собеседница. — Создается впечатление, что все это подстроено заранее, и мне кажется, здесь есть какой-то умысел.
— Ни в коем случае, моя любовь, я не желаю тебе ничего плохого, — дернул веками кавалерийский офицер, водянистые глаза у него сами собой вильнули в сторону. Он усилием воли заставил себя успокоиться и признался еще раз. — Я действительно был уверен в том, что у нас будет свадьба, и собирал для тебя лучшее, что могло бы украсить твою жизнь в этом замке.
— Спасибо, Виленс, за заботу, ты меня заинтриговал. Я не отказалась бы взглянуть, что ты прячешь в своих сундуках.
— Немного позже я покажу свои богатства, и брошу их к твоим ногам, — рывком придвинулся к молодой женщине кавалер, взгляд у него стал бессмысленным. — Но у нас еще есть время и я хотел бы, чтобы ты стала моей.
— О, Виленс, ты переходишь все границы, — даже опешила Ингрид, правая рука у нее машинально потянулась к широкому поясу на платье, под который был засунут маленький острый нож. — Я попрошу тебя держать свои чувства в руках.
— Но ведь наша близость ничего уже не изменит, тем более, никто о ней не узнает, — ерзая по дивану, хрипло проговорил друг детства. — Я предлагаю нам обоим стать хотя бы любовниками, если ты еще не до конца разуверилась в своем казаке.
Молодая женщина, скрывая отвращение, уперлась ладонями в плечи разгоряченного страстями самца:
— Только не сейчас, Виленс, я совершенно к этому не готова, — воскликнула она. А он продолжал напирать, готовый сорвать с нее одежды и впиться жадными губами в ее тело. И тогда она заторопилась, боясь опоздать на доли мгновения, после которых призывы о помощи будут уже ненужными. — Успокойся, Виленс, прошу тебя!.. Я обещаю подумать над твоим предложением, но сегодняшний день пусть станет днем нашего с тобой примирения.