Какова была программа свободного уже нашего кинорынка, где нет прежних структур - это нравственно, это для наших советских людей тружеников, а это пошло, очернено, потому - нельзя, запретно?! На наш кинорынок вываливается теперь все то, что покруче и побойче. Что показывали (для покупателей) на этом последнем кинорынке? Сперва - про убийства, потом - про изнасилования, затем - про убийства и сразу же - про изнасилования. Если показывали мужскую тюрьму, то обязательно "паханов" и новичков (мужские сексуальные игры), если женскую колонию, то мужеподобных женщин и сладеньких девочек, хором охающих за цветными занавесками (женские половые игры).
И теперь, представьте, как покупатели кинорынка бросились приобретать эту порнуху! Они ее хватали! Молча хватали. "Это пойдет в кинотеатрах у нас!" - сказал мне с восхищением один такой торгаш. Они уверили меня, что я несовременный, отстал от жизни. С кем-то из них я пил потом вечером в престижном ресторане, построенном год назад. Пил, конечно, на их деньги. И перевоспитывался - под их напором.
Перед этой поездкой на кинорынок я написал сто страниц убористого текста - очередную детективную историю. Я боялся ее показывать знающим людям: опозорят, скажут - чернуха! Вернувшись домой, войдя в прокуренный, с чужими запахами коридор, вдруг представил, какой я, собственно, болван. Я мог бы давно разбогатеть, то есть заработать бешеные деньги. Почему, имея такую "продажную" на книжном рынке рукопись, бедный-бедный, я считал в среде этих богачей копейки в своем кармане? Неужели я не мог, так же, как они, ходить в ресторан, пить, заигрывать с девочками, приглашать их в номер?
Ужас, за три дня пребывания в номере, мне пришлось заплатить бешеные рубли, а возвратили мне в тамошней конторе жалкие копейки за каждые сутки. Я жил эти три дня впроголодь - попивал чаек и заедал его булкой...
Зачем же я так глуп, если моя рукопись, похожая на их искусство, прозябает в моей этой дурной смеженке? Давно мог бы я положить ее на стол новых редакторов, неистово ищущих чернуху и порнуху. Почему я, олух, всегда считал всю остросюжетную, подобную той, которая процветала на кинорынке, продукцию вторым сортом? Кто мне привинтил подобную башку на плечи? Кто внес в мои извилины подобное?
Ах, совокупность случайных обстоятельств в судьбе каждого из нас предопределена! Ах, чем удивишь читателя, придумывая сногсшибательные обстоятельства! Ах, право, грешно заострять и без того грешное бытие! Кто это сказал? Я? Но посмотри на себя в зеркало. Это сказал подонок, который просто не умеет жить.