Миссис Леки задохнулась от негодования.
– Насколько я понял, он исчез ночью?
– Да, сэр. Ушел в свою комнату, а утром его уже и след простыл. Тут-то его полиция и заподозрила.
– Да, большая глупость с его стороны. А вы не знаете, как ему удалось удрать?
– Понятия не имею. Полицейские всю ночь стерегли дом, и они не видели, чтобы он выходил… Полицейские, конечное дело, тоже люди, хоть и напускают на себя такой вид, что не подступишься. Подумать только, врываются в приличный дом и везде суют свой нос…
– Говорят, здесь есть какой-то подземный ход, – сказал сэр Чарлз.
Миссис Леки фыркнула.
– Кто говорит-то? Полицейские!
– А может быть, и правда есть?
– Да всякое говорят, – неохотно выдавила миссис Леки.
– Где же вход в него, вы не знаете?
– Нет, сэр. Если он и существует, этот самый подземный ход, так от слуг это надо держать в тайне. Чтобы соблазну не было, не то горничные повадятся убегать из дому. Мои-то девушки и входят и выходят только через черный ход. И мы всегда знаем, где они.
– Весьма похвально, миссис Леки. Отдаю должное вашей мудрости, – сказал сэр Чарлз, и миссис Леки вся расцвела от его слов.
– Нельзя ли нам прямо сейчас поговорить с другими слугами?
– Конечно, можно, сэр, но едва ли они смогут что-нибудь добавить к тому, что я рассказала.
– О, конечно, конечно, я понимаю. Но я хотел бы узнать не столько об Эллисе, сколько о самом сэре Бартоломью… Как он держался в тот вечер, ну и так далее. Он ведь был мой друг.
– Как не знать, сэр, как не понимать! Можно поговорить с Беатрис и с Алисой. Алиса как раз прислуживала за столом.
– Да, мне бы хотелось с ней побеседовать.
Миссис Леки, однако, ревностно чтила служебную иерархию и потому первой прислала старшую горничную Беатрис Черч. Это была рослая, худощавая женщина со строго поджатыми губами и выражением воинствующей добродетели на лице.
Задав миссис Черч несколько ничего не значащих вопросов, сэр Чарлз подвел разговор к интересующей его теме. Как держали себя гости? Какое впечатление произвела на них смерть сэра Бартоломью? Что говорили? Что делали?
Беатрис заметно оживилась: люди нередко находят в чужом несчастье некое странное удовольствие.
– Значит, мисс Сатклифф, так на ней просто лица не было. Она, бывало, и раньше у нас гостила. Я ей говорю, может, выпьете, мисс, немного бренди, а то, мол, чаю крепкого принесу, так она, бедняжка, и слышать ничего не хотела. Только таблетку аспирина и приняла. Ни за что, говорит, не усну. Утром приношу ей чай, а она спит себе, как дитя.
– А миссис Дейкерс?
– Ну, эту леди ничем не проймешь! Похоже, Беатрис не питала особой симпатии к Синтии Дейкерс.