Человек с сигарой бросился к пушке, но упал на землю – с верхушки купола протянулся и ударил прямо в него луч зеленого света. Одновременно с этим ствол пушки невероятным образом начал со скрежетом изгибаться вверх.
Дойль сорвал башмак, отшвырнул его в сторону, выхватил кинжал и, пока луч подбирался по земле к орудию, ткнул себя острием в босую пятку и крепко прижал ногу к земле.
Тут зеленое свечение охватило их всех, захлестнув волной удушливой вони, – Тефик и трое остальных молодых мамелюков рухнули на дорогу.
Дойль с усилием вытянул руку, прижал ее к горячему стволу пушки – и ствол с тем же противным скрежетом начал выпрямляться. Медленно, волоча кровоточащую ногу по земле – сохраняй Связь, твердил он про себя, – он доковылял до казенника, сорвал один из разноцветных фонарей и разбил его о запальное отверстие.
И через какое-то мгновение он уже смотрел в темнеющее небо, не понимая, почему лежит на спине, почему лицо его так горит, и мечтая, чтобы кто-нибудь снял трубки хотя бы двух из десятка надрывно звонящих телефонов. Он повернул голову и увидел то, что всего несколько секунд назад было Тефиком. Под шевелящейся кучкой одежды еще угадывалось что-то, но большая часть блестящих ракообразных кусков, на которые распалось тело Тефика, выбралась из-под нее и расползалась во все стороны. Дойль в ужасе отпрянул от того, что подполз ближе других к нему, и привстал на колене, хватаясь за рукоять меча и дико озираясь.
Дуло пушки еще слегка дымилось в груде обломков повозки, а силуэт здания заметно изменился: полусфера купола раскололась, как большое яйцо. Дойлю показалось, что он слышит далекие крики, но в таком оглушенном состоянии у него не было никакой уверенности, что он на самом деле слышит их.
Он выхватил меч и побежал ко входу в здание. Когда дверь открылась, Дойль находился всего в дюжине ярдов. Он с размаху налетел на стоявшего в дверях и даже не слишком удивился, когда у того оторвались голова и правая рука; они с легким стуком упали на пол, и Дойль понял, что они вылеплены из воска.
Еще трое восковых людей стояли в коридоре за дверью; двое отпрянули, когда в них полетели остатки их расчлененного товарища. Дойль парировал удар мечом третьего и встречным выпадом поразил того в лицо, оторвав ему нос и полщеки. На шее у того появилась черная трещина, и он ударил по лицу еще раз, сильнее – голова оторвалась и покатилась по полу.
Двое остававшихся пока невредимыми отступили назад, подняв оружие, а в это время двое других ползали по полу в поисках своих голов. Откуда-то сверху донесся отчаянный крик на незнакомом, явно не арабском языке, и двое целых восковых людей повернулись и неуклюже побежали к лестнице.