— Не мог бы ты остановить его? — взволнованно спросила она. — Ведь если он заберет лошадей, нам своих денег уже не видать.
Я кивнул.
Конюх, который вел лошадь, уже подошел к пандусу, но лошадь упрямилась, не желая заходить в фургон. Я, не раздумывая, подошел к конюху, встал у подножия пандуса, преградив ему путь, и велел парню отвести лошадь на место.
— Чего? — переспросил он. Конюх был молод, невысок и явно ошарашен тем, что я возник перед ним из темноты.
— Отведи лошадь в денник, выключи свет и закрой дверь. Немедленно.
— Но мистер Грейвс приказал…
— Давай-давай, — сказал я. Он с сомнением поглядел на ссорящихся мужчин.
— Ты из здешних? — спросил я. — Или с фургоном приехал?
— С фургоном. — Парнишка посмотрел на пожилого мужчину, который до сих пор стоял и молчал.
— Джим, что мне делать?
— Кто вы такой? — спросил я.
— Шофер. Я здесь ни при чем.
— Вот и ладно, — сказал я парню. — Эта лошадь никуда не едет. Поставь ее на место.
— Вы Кит Филдинг? — с сомнением спросил конюх.
— Да. Брат миссис Аллардек. Ну, действуй!
— Но мистер Грейвс…
— С мистером Грейвсом я разберусь, — сказал я. — Сегодня его лошадь никуда не поедет.
— Лошади, — поправил парнишка. — Одну я уже завел в фургон.
— О'кей, — сказал я. — Они обе остаются здесь. Когда поставишь эту на место, выведи и другую тоже.
Парень нерешительно посмотрел на меня, потом развернул лошадь и повел на ее законное место. Это сразу положило конец спору перед фургоном. Тот, который не был Бобби, обернулся и крикнул конюху:
— Эй, ты, дерьмо собачье, куда тебя черти несут? Немедленно заводи лошадь в машину!
Парень остановился. Я быстро подошел к нему, взял лошадь за недоуздок и повел ошалевшее от всего этого шума животное домой, в денник. Конюх даже не попытался остановить меня. Я вышел из денника. Погасил свет. Закрыл дверь и запер ее на засов.
Мистер Грейвс (очевидно, это был он) уже мчался ко мне, размахивая кулаками, с самым воинственным выражением на лице.
— Ты чего делаешь, дерьмо собачье? Это моя лошадь! А ну пошел отсюда!
Я встал перед запертой дверью, прислонился к ней спиной, небрежно скрестил ноги, сложил руки на груди. Мистер Грейвс, подбежав ко мне, остановился, не веря своим глазам.
— Пошел прочь! — прогремел он, тыкая перстом в ночное небо. — Это моя лошадь! Я ее заберу, и ты меня не остановишь!
Его пухлое лицо было исполнено самой мрачной решимости. В мистере Грейвсе было всего футов пять от лысеющей макушки до носков начищенных ботинок. Лет под пятьдесят, толстый, рыхлый, он уже выдохся. Ему было явно не под силу сдвинуть меня с места — все-таки я был дюймов на десять выше его.