— Если нужно для дела, — продолжила Александра, — я извинюсь.
— Нет! — сказал Ливенцов. — Случилось у меня в штабе, мне и отвечать.
* * *
Я складывал вещи, когда в дверь постучали. Это была Глафира.
— Давно приехал? — спросила она. — Не видела, как шел.
— Снова уезжаю! — сообщил я. — Дела ждут.
— А это что? — Она ткнула в синяк.
— Задрался с одним.
— Гляди! — покачала она головой. — Еще стрельнут из этой, как ее, трам…
— Травматики?
— Во! — подтвердила она. — Убить могут! Я по телевизору слышала.
— Буду осторожен! — пообещал я.
— Тебя тут спрашивали, — сообщила Глафира. — Представительный такой.
— Лет пятидесяти, лицо не запоминается?
— Точно! — подтвердила соседка. — Телефон оставил, просил, как появишься, связаться. — Вот! — Она протянула листок.
Я взял листок, скомкал и бросил в угол.
— Ты это чего? — удивилась Глафира.
— Знаете, кто он? — спросил я заговорщицким шепотом.
— Ну? — насторожилась она.
— Бандит! Хотят купить дом и сделать подпольное казино.
— Ишь ты! — ахнула она.
— Представляете, что здесь будет? Пьянки, драки, девки голые…
— Не продавай! — отрезала Глафира. — Ни за что!
— Не буду! — успокоил я. — Если вновь объявится, скажите: уехал — и надолго. Станут, не дай бог, в доме шарить, вызывайте полицию!
— Само собой, — кивнула соседка. — Ах ты, боже мой! Это ж надо додуматься! Но почему именно здесь?
— Место тихое…
Я вышел ее проводить. Мне хотелось убедиться, что соседка не увидит, как я шмыгну в подвал. Глафира взялась за щеколду калитки, когда под ногами послышался писк. Мы, не сговариваясь, глянули вниз. Это был котенок, совсем еще крохотный, с серой шерсткой, белыми «носочками» на передних лапках и таким же белым пятнышком на мордочке.
— Подбросили! — ахнула Глафира. Она наклонилась и подцепила котенка ладонью. — Так! — заключила, рассмотрев дрожащий комочек. — Я знаю, кто это сделал! Сейчас же отнесу обратно!
— Не надо! — попросил я.
— Оставишь? — удивилась Глафира.
Я кивнул.
— Ты же уезжаешь?
— У меня есть кому о нем заботиться.
— Ага! — Она погрозила мне пальцем. — Зазнобу завел?
Я смущенно потупился.
— Лишь бы не шалава какая-нибудь! — вздохнула Глафира и отдала мне котенка. Тот тихонько пискнул, переместившись мне за пазуху, но почти сразу умолк — пригрелся.
Я сходил в дом за сумкой, запер дверь и, оглядевшись, шмыгнул в подвал. Ливенцов с Зубовым, увидев меня, заулыбались, я догадался почему. Мы вышли из расщелины, мне подвели коня. Казак хотел забрать сумку, но я не отдал. Нацепил ее как рюкзак ручками за плечи и полез в седло. Обратная дорога не затянулась. К расщелине от штаба вела короткая дорога, о которой я раньше не знал, потому и поперся через долину. Сотня казаков, рассыпавшись по сторонам, охраняла процессию. Я ехал рядом с Ливенцовым, Зубов и Добужинская рысили впереди. Александра Андреевна держалась в седле прямо, время от времени она оглядывалась и смотрела почему-то на мой живот. Я догадался, что котенок, угревшийся за пазухой, выпирает из-под футболки. Объяснять я ничего не стал — перебьется! Замыкал процессию Рик с помповиком на изготовку. Он держался отчужденно, а я не приставал — утрясется.