Он оглянулся. Среди приданных сил по другую сторону неширокого прохода мелькнула стриженная светлая головка, китель с майорскими погонами.
«Надя!»
Майор, заместитель начальника курса, сейчас она была здесь со слушаками Высшей Школы. Как он мог подумать, что о н а упустит такой случай — не вызовется дежурить вместе с ним на родном вокзале!
Он подошел едва объявили перерыв:
— Надя!
— Я тебя не видела… Как ты?
Бледное, без кровинки лицо, вымученная улыбка.
Недостает, чтобы она заплакала.
— Ничего. Ты хорошо выглядишь. Наверное, головка болит? — Он знал все про ее мигрень.
— Болела. Но теперь уже проходит.
Они вышли наружу.
От платформы густым потоком двигались пассажиры.
К утру изморозь прекратилась. Невысокие деревца по другую сторону забора вдоль музея «Траурный поезд В.И. Ленина» стояли в снегу.
Перронное радио молчало.
— В деревню давно ездила?
Мать и сестра ее жили в дальнем Подмосковье.
— В воскресенье. Три часа ждала. Черневский автобус сломался… Все это он хорошо представлял. Они словно не расставались. — У нас на все деньги найдутся. Даже для террористов из «Красных бригад»! Только не на деревню и на дороги…
— Куда определили твоих слушаков?
— Второе кольцо оцепление… На все время съезда. А ночуем в поезде. Восьмой вагон… Зайдешь?
— Лучше ты к нам!
От входа закричали:
— Второе кольцо! На выход!
— Ну, я пошла!
— Смотри: аккуратнее!
Он подождал, глядел, как они уходят.
Мудрец сказал:
«Есть две вещи, которые ухо не слышит, но чей отзвук разносится от одного конца Земли до другого. Это — когда падает срубленное дерево, которое еще приносит плоды и когда вздыхает отосланная своим мужем женщина, которая его любит».
Из дежурки позвали:
— Игумнов! Телефон!
С Арбата звонил старший опер — Борька Качан.
— Здесь каталы! — Качан выговаривал тихо и внятно. Вокруг были люди. Его могли слышать. — Я их всех вижу перед собой! Между выходом из «Арбатской» и кинотеатром «Художественный»…
— Эдик там? Муса? Помнишь — здоровый такой, молодой… Мастер спорта…
— Их нет, здесь третий! Джон! Которого ты двинул об шкаф в гостинице!
Во время задержания подозреваемых некто Джон оказал им сопротивление…
— Понял! Мы едем!
— Игумнов! — предостерегающе начал дежурный. — Генерал Скубилин приказал: «Никому с вокзала!..»
Игумнов бросил трубку.
— Цуканов!.. — Его заместитель возвращался в Ленинскую комнату. Поехали!
— А что начальство?..
— Давай, давай!
Игумнов не очень-то его жаловал. Зам попался хотя и опытный, но не из фанатов. Штрафник. Успел прожечь кафтан. Теперь больше не рисковал, работал с оглядкой.
Игумнов обернулся к дежурному: