— Потому что я вас люблю.
В трубке надолго повисло молчание. Джефф ждал, закрыв глаза. Он уже пожалел, что у него вырвались эти слова.
— Ну хорошо, я вас не люблю. Вы мне очень нравитесь, и я хочу узнать вас поближе. — В трубке послышался тихий мелодичный смех. — Знаете что, мисс Аллегра Стейнберг, вы сводите меня с ума. Интересно, как вы собираетесь представлять мои интересы, если не хотите со мной встречаться?
— Вам же не нужно подписывать контракт со студией прямо сейчас, — напомнила Аллегра.
Джефф притворно возмутился:
— Так раздобудьте мне контракт немедленно! Какой же вы после этого адвокат?
— Сумасшедший, вот какой. Благодаря моему последнему клиенту.
— Убирайтесь, возвращайтесь к этому типу, не желаю вас видеть! — Джефф поддержал ее игру. — Кстати, на коньках вы катаетесь так себе, паршиво.
— Да, я знаю, — согласилась Аллегра. Она рассмеялась, но оба как самое большое сокровище хранили в душе воспоминания о вечере, проведенном на катке. Сейчас, когда Аллегра об этом вспомнила, ей не верилось, что они ехали в карете по заснеженному городу только вчера, казалось, она не видела Джеффа целую вечность. Как она вообще выживет в Лос-Анджелесе, если не сможет с ним видеться?
— Я пошутил, вы хорошая спортсменка, — ласково сказал Джефф. — У вас много прекрасных качеств, и, кажется, верность — одна из ваших добродетелей. Мне остается только надеяться, что когда-нибудь я встречу женщину, похожую на вас. До сих пор все женщины в моей жизни очень вольно трактовали понятие верности — кроме меня, оно распространялось в лучшем случае еще человек на десять, а в худшем — на половину взрослого мужского населения небольшого городка. Но имейте в виду, мисс Стейнберг, завтра вечером я все равно позвоню, — вежливо, но решительно предупредил Джефф.
— Спокойной ночи, мистер Гамильтон, — чопорно произнесла Аллегра. — Желаю приятного дня. Поговорим завтра вечером.
Аллегра не могла запретить ему звонить. Ей очень нравилось с ним разговаривать, и она знала, что будет с нетерпением ожидать его следующего звонка, который оказался спасительным, потому что следующий день выдался ужасным. Все началось с дождя, который полил с утра. Поймать такси было просто невозможно; когда Аллегра после нескольких безуспешных попыток махнула рукой и спустилась в подземку, поезд сломался. Все назначенные на день встречи либо начинались с задержкой, либо срывались. К шести часам, когда Аллегра добралась до отеля, чтобы переодеться, она чувствовала себя как выжатый лимон. С утра позвонил Вейсман и пригласил ее на обед, который должен был начаться в семь тридцать, и Аллегра согласилась — только для того, чтобы не сидеть вечером одной в номере и не думать о Джеффе. Утром посыльный доставил от Джеффа три красные розы на длинных стеблях. От цветов у нее на душе потеплело, но решимости не убавилось.