Но сейчас ей предстояло иметь дело с Брэндоном. Все это было неимоверно тяжело. Если она посмотрит ему в глаза, когда он станет ей лгать, то возненавидит его еще сильнее.
Аллегра не помнила, когда ела в последний раз. Вернувшись домой, она не позавтракала — или не поужинала — и легла в постель, то засыпая, то просыпаясь в слезах, то снова засыпая. Так продолжалось долго. Только в воскресенье, проснувшись утром, Аллегра наконец поднялась с постели. Ощущение было такое, будто накануне ее сильно избили. Все тело у нее болело с головы до ног, и она даже не понимала почему. Нестерпимая душевная боль превратилась почти в физическую, к тому же сердце не переставая ныло. Разговаривать ни с кем не хотелось, она включила автоответчик и даже не стала снимать трубку, когда позвонила Кармен. Судя по тому, как Кармен хихикала и как радостно звучал ее голос, у нее все было в порядке.
Вплоть до четырех часов, когда наконец позвонил Брэндон, Аллегра ни разу не подошла к телефону.
Услышав голос Брэндона, она сразу сняла трубку — ей хотелось побыстрее покончить с неприятным делом, а Брэндон обещал заехать вечером, как только прилетит из Сан-Франциско.
— Здравствуй, Брэндон, — спокойно сказала Аллегра. Рука у нее сильно дрожала, буквально ходила ходуном, но голос не дрогнул.
— Привет, детка, как ты там? Как долетела из Нью-Йорка?
— Спасибо, хорошо. — Она говорила с холодком, но без недовольства, и Брэндон решил, что ее мысли заняты работой. С ним тоже такое часто бывало, и он не увидел в ее холодности ничего странного.
— Я звонил тебе в пятницу днем, но не застал, — спокойно сообщил он, ни о чем не подозревая.
— Я прослушала твое сообщение. Откуда ты звонишь? Ее напряжение постепенно росло.
— Все еще из Сан-Франциско, мы с девочками прекрасно провели выходные вместе, — разглагольствовал Брэндон как ни в чем не бывало. — Теперь, когда процесс закончился, у меня словно гора с плеч свалилась. Просто потрясающе.
Очевидно, уик-энд тоже прошел «потрясающе».
— Что ж, рада слышать. Когда ты возвращаешься в Лос- Анджелес?
— Собираюсь вылететь шестичасовым рейсом, могу заехать к тебе около восьми.
— Это было бы замечательно. — Аллегра сама почувствовала, что голос прозвучал механически, как голос робота, и Брэндон на сей раз это заметил.
— Что-нибудь не так, дорогая? — В его голосе не слышалось тревоги или сочувствия, только удивление, ведь обычно она была такой сердечной. — Все еще не отошла от перелета? Трудная была поездка?
— Да, пожалуй. — Это была самая трудная поездка за всю ее жизнь. — Значит, увидимся в восемь.