Маленькие домишки отправляются спать пораньше, а в больших домах еще царит жизнь и между двумя противоположными полами разливается электричество. И уж если мы заговорили о воде, то влага их тел сливается в единый поток. Мы здесь наедине друг с другом, совсем приватным образом, потому что нам нечего стесняться и на публике. Когда влюбленные нашли друг друга, они с удовольствием баюкают себя напитками, изливающимися из бутылок с золотистыми этикетками, и чувствуют себя как дома. Друг в друге обретают они покой, после того как они привели в возбуждение свои половые органы, и становятся едины и единственны. Они извлекли себя из праха, и пока вокруг умирают бедняки, люди высшего круга каждый день заново добывают себе молчаливое право владеть и наслаждаться друг другом. Они скопили достаточно сил в своем банке, в штанах и сердцах, чтобы с силой впиться зубами в персик, только что цветший так прекрасно. Им принадлежит все, и даже сон доставляет им блаженство, и за закрытыми веками не видно алчного блеска в глазах. Нельзя, чтобы любимые их не заметили, и они каждый день рвутся из дома, чтобы собрать урожай новых шмоток и банковских счетов. Они вваливаются в дом со всеми вещами, которые они видели у сверхбогачей, у тех, кто возвышается над всеми и вся, они снова словно незнакомки, свежие и загадочные для своего милого, которого они имеют и хотят сохранить. А те, кто слаб, живут вместе друг с другом, потому что они такие, какими мы не хотели бы быть, и они к тому же считают, что им нигде не будет житься лучше, что они привыкли только к своей пище. Таким людям ничего иного попробовать не достается. И будят их раньше времени. Не один из них вынужден пасть жертвой своей работы. Они самодостаточны, а мы хотим большего! Оружие к штурму! Вперед в ярком свете! И пусть нам придется включить свои карманные фонарики, света которых достаточно как раз для двух человек из утонченного далекого стада — все равно это должны быть именно мы!
Истекая соком домашнего покоя, директор вставляет изображение своей жены в прорезь видеопроигрывателя. Леса трепещут вокруг дома, в котором картинки видеофильма, словно навьюченное стадо способной к деторождению скотины, тянутся по экрану перед глазами дееспособных свидетелей. Женщин тянут на экран за веревки, их опутавшие, — более тягостна и жестока лишь их повседневная рутина. Взгляд женщины устремляется поверх живописной долины, которую она каждый день вынуждена пересекать вместе с мужем, пока ей наконец не позволят остановиться. Директор, весь в соку, стоит, ничуть не сгибаясь под тяжестью своей профессии, за которую он отвечает только перед самим собой, лижет женские сиськи-ириски и призывает начало ночи, чтобы начать представление. На склонах гор тоже зеленеют живые картины, и альпинисты топчут их тяжелыми и прочными башмаками.