Конец четвертого курса, жаркий душный московский май, пыльный кабинет для практических занятий на кафедре общей гигиены.
Занятия уже закончились, однокурсники разбежались, а они сидели за одним столом и лихорадочно списывали конспект лекции, пропущенной еще в начале семестра. Будущих врачей держали в ежовых рукавицах. Пропустил лекцию — будь любезен предъявить ее собственноручно написанный конспект, иначе к экзамену или зачету по предмету допущен не будешь. Уважительная причина? Есть справка? Отлично, но конспект все равно покажите…
У них не было уважительной причины. Лекция шла первой парой, которую студенты Данилов и Морозова бессовестно проспали в одной постели. Соседка Елены по общежитию уехала на несколько дней домой, в Липецк, проведать тяжело заболевшую мать, и грех было не использовать такую возможность.
Влюбленные использовали возможность на всю катушку, заснув на измятой мокрой от пота простыне лишь в пятом часу утра. Разумеется, ни о каком подъеме в семь часов не могло быть и речи.
— фу-у-у! — Данилов бросил ручку на тетрадь, откинулся на спинку стула и потряс в воздухе занемевшей от писанины рукой.
— Немного осталось, — подбодрила его Елена. — Давай, не расслабляйся.
Ее усердие показалось Данилову странным. Он вспомнил, что весь сегодняшний день подруга была скованна и малоразговорчива и решил «внести ясность».
— Ты сегодня какая-то не такая, — сказал он, привычным жестом кладя руку ей на плечо.
Мягко передернув плечом, Елена продолжила писать конспект.
Данилов подумал несколько секунд и от повторной попытки благоразумно решил воздержаться.
— Что-то случилось? — участливо спросил он.
— Может — да, может — нет, — Елена продолжала писать, не отрывая головы от двух тетрадей — своей и чужой.
— Так не бывает.
— Бывает.
— Бывает или — да, или — нет. А «может — да, может — нет» это — парадокс.
— Не парадокс, а жизнь.
— Так что же все-таки случилось, Лен?
— Для тебя — ничего!
«Какая муха ее укусила? — подумал Данилов. — Заболела, что ли?»
— А для тебя? — как можно более мягко спросил он, чувствуя, что обычно спокойная подруга находится, что называется, «на взводе».
Скандалов Данилов не любил. Отвращение к ним привила ему родная мать, предававшаяся выяснению отношений с чувством, толком и расстановкой. В рамках приличий, но с огромным энтузиазмом.
— Для меня кое-что произошло, но это только для меня! — Елена наконец-то прекратила писать и, продолжая держать ручку наготове, посмотрела на Данилова.
Взгляд ее был необычным — каким-то печальным и отстраненным.
— Ты беременна? — Данилов назвал первое пришедшее ему в голову предположение.