Он воспользовался вашей наивностью и глупостью. Да-с, барышня, именно глупостью! Это ваша глупость, а не благородство выгораживает его и тянет вас на виселицу. Сейчас в этой игре на кон поставлена ваша жизнь, другой больше не будет у вас! Подумайте своей чудной головонькой: вам, значит, виселица, а ему все удовольствия жизни и безнаказанность за свои преступления? Пишите, барышня, пишите и не злите больше меня, а то я передумаю. Зачем мне эти хлопоты?! - и он страдальчески вскинул глаза на серый потолок камеры.
- Господин Брюквин! Только что вы сами признали меня невиновной в совершении этих чудовищных убийств. Когда вы были искренни - в суде, когда с вашей подачи на меня вылили море помоев и нелепых обвинений, или сейчас, разыгрывая сочувствие и принуждая меня написать поклеп на близкого человека?
Я не убивала своих родных, я не хочу умирать на виселице, я люблю жизнь и понимаю, что другой у меня не будет, но никогда не пойду на оговор другого человека.
Не знаю, кто убил моих родных. Если Миша, то пусть суд определит его вину и покарает на основе настоящих доказательств, а не выдуманных!
Он скрылся? Да, он не герой, он слабый человек, но наговаривать на него я не стану!
Если вы поможете мне избежать виселицы до выяснения всех обстоятельств, - буду вам благодарна всю оставшуюся жизнь! Вы ведь знаете, что я невиновна! Неужели ваша совесть сможет смириться с заведомым убийством невиновного человека?!
Брюквин состроил ехидную улыбку и покачал головой.
Смеетесь надо мной? Какой же вы тогда слуга закона и справедливости? Вы тогда преступник и подлец, сами подлежите наказанию, если не земного суда, то небесного!
Открылась дверь камеры, снова бледное лицо и умоляющие о пощаде глаза надзирателя:
- Прошу прощения… Господин следователь! Прибыл начальник тюрьмы и конвой для этапирования осужденной в Лысогорский форт.
Оставьте свои высокие призывы на будущее, если оно у вас будет! Не теряйте времени, - ваша жизнь отсчитывает последние минуты, - Брюквин был холоден и деловит.
Сердце Аники оборвалось в пропасть. - В последний раз спрашиваю: вы будете писать и спасетесь от виселицы или не будете и тогда сегодня же умрете на ней? Да или нет? - Брюквин говорил крайне раздраженным тоном.
Нет, я не могу оболгать человека, - эти слова вырвались сами собой, хотя внутри нее все кричало: «Да! Все, что угодно, но только не смерть!»
Брюквин иронически усмехнулся.
Вы сами сделали выбор, барышня, и вините только себя. Надзиратель! Осужденная Мозенз в вашем распоряжении для этапирования на место казни. Прощайте, барышня! Если когда и свидимся, то, думаю, вы тогда будете более покладистой!