— Барт, речь не обо мне. Речь о вас.
Он отвернулся, подошел к каминной полке, на которой стояли десятки фотографий в рамках, сунул руки в карманы белого халата и несколько секунд смотрел на снимки.
— Я не боюсь смерти, — наконец мрачно сказал Спенсер. — Я старый человек, переживший всех своих родных. Мой сын и слышать не хотел о медицине. У меня чуть инфаркт не случился, когда он сказал, что хочет стать ихтиологом. Больнее мне было только один раз — когда он погиб.
От Айрин Гейл кое-что знала о прошлом Спенсера. Он женился на девушке из Джорджии и привез ее с собой в Оуквуд, унаследовав отцовскую клинику. У них был единственный сын, Джеффри, который в семнадцать лет утонул в Атлантике, когда его яхту перевернул неожиданно начавшийся шторм. Жена Бартоломью пережила сына на год. Спенсер так и остался вдовцом. Правда, Гейл подозревала, что у него был долгий роман с Айрин. Но об этих делах Айрин помалкивала, что было совсем не в ее стиле.
— Мне пора уйти на покой и передать клинику кому-нибудь помоложе. Человеку, который умеет заботиться о пациентах, — сказал Бартоломью, повернувшись к ней лицом. — Как бы ты отнеслась к такому предложению?
У Гейл отвисла челюсть. Спенсер всегда разговаривал с ней свысока, постоянно сомневался в ее способностях, отменял ее распоряжения и подрывал авторитет Гейл в глазах Ширли… Ничего подобного она не ожидала.
Гейл втянула в себя воздух и медленно выдохнула.
— Я не могу.
— Не объяснишь почему?
— Потому что я не семейный врач. Моя специальность — неотложная помощь.
— Что, слишком буднично?
Она покачала головой.
— Дело не в этом. Я…
— Я скажу тебе в чем дело, — сказал Бартоломью, садясь на угол письменного стола. — Ты боишься боли.
— Это смешно, — возразила Гейл.
Он скрестил руки на груди.
— Ты стараешься казаться крутой, но на самом деле мягкотелая. И именно поэтому задираешь нос.
— Когда это я задирала нос? — Разговор у них получался глупее не придумаешь. — Ничего подобного!
Взгляд Спенсера был суровым, но Гейл показалось, что в нем блеснула искра нежности.
— Как по-твоему, чем я занимался с тех пор, как ты приехала в Оуквуд со своими представлениями о медицине, которых нахваталась в университете? Я пытался внушить тебе, что люди у нас простые. Им нужны не роскошные дипломы, а человек, который будет о них заботиться.
Гейл встала.
— Я не хочу этого слышать.
— Сядь на место! — властно велел старик. — Ты хороший врач. А в один прекрасный день станешь чертовски хорошим. Если перестанешь важничать и найдешь общий язык с пациентами.
— Ничего я не важничаю! — начала спорить Гейл.