Так, у Лескова епископ Игнатий — инженер, но инженер-бессребреник, праведник. У Леонида Соколова основное — морально-аскетические воззрения Святителя, а у иеромонаха Игнатия весь путь жизни преосвященного Игнатия Брянчанинова обозначен крылатым выражением в поисках Живаго Бога. Наконец, и в большом труде игумена Марка существенным является исследование творчества святителя Игнатия, дающего основное для понимания законов духовной жизни мирянина и монаха.
Все изложенное указывает на то, что жив образ Святителя для современных нам христиан, ищущих свое спасение в Православной Церкви, и что строки произведений незабвенного подвижника — святителя Игнатия Брянчанинова — немеркнущий, живой источник внутренней жизни этих христиан.
***
В настоящее время, когда приблизились и исполнились дни прославления Святителя, нам представляется существенным вглядеться в отдельные сроки жизни епископа-подвижника, так же как и в отдельные строки его писаний, с тем, чтобы найти в них свидетельство о том, как святость, осияние Святаго Духа Божия печатлелись в этих сроках и строках.
Вся жизнь Святителя была подвигом. Но это было страдание любви. Любви к Богу. Было это страдание огнем любви к Богу. Сам он сказал об этом в одном из своих писем: «Блаженно сердце, сладостно и нестерпимо страждущее любовью к Богу». Страдание этого блаженного сердца — страдание самого святителя Игнатия. Оно же — и огонь любви, огонь святости, возжженный в его душе с первых лет жизни. Сердце это — сердце нового Богоносца, воссиявшего в земле Русской.
Детство, юность и первые годы монашеского искуса
В исследовании жизни каждого человека помимо изучения внешних факторов имеет значение и выявление внутренних причин формирования личности. В жизни подвижника, идущего путем Христовых заповедей, преимущественную цену имеет поиск внутренних периодов, возникающих и соделывающих его сосудом Живаго Бога. В писаниях самого святителя Игнатия можно найти много указаний на то, как сам он рассматривал свое бытие. В своем «Плаче» он дает трактовку отдельных периодов своей жизни, весьма отличную от оценки ее его многочисленными биографами.
Будущей Святитель происходил из старинного рода российских дворян Бренко. Его рождение и детство, излагаемое жизнеописателями как исключительно славное, самому епископу-подвижнику представляется печальным и достойным плача. «Детство мое было преисполнено скорбей»,— пишет Святитель в строках своего «Плача»[7]. И дополняет: «Здесь вижу руку Твою, Боже мой!»[8]. Именно эту мысль взял игумен Марк (Лозинский) как эпиграф для первой главы своего исчерпывающего обширного произведения, посвященного жизни и творениям Святителя [3].