Нет, не хочет! Их руки бесполезно ерзали по кольцу. Видимо, оно уже вросло краями в мышечную ткань. Как врастает в зажившую рану наконечник вражеской стрелы, глубоко засевший и не вынутый сразу.
— Редкий случай, — обескураженно разводил руками Петроний, считавший себя хорошим врачом.
Он предусмотрительно захватил с собой лечебник с перечнем средств, которыми, по примеру знаменитого Катона Старшего, лечился сам и пользовал домашних, включая рабов.
— «От зубной боли, — раскручивал свиток Петроний, — хорошо помогает отвар горлянки». Нет, не то.
— Боль не легче зубной. — Красс осторожно, от плеча, помахал неловко согнутой рукой.
— «Венок из темно-красных левкоев отрезвляет пьяного и прогоняет тяжесть в голове».
— Что ты городишь?
— «Отваром красной свеклы… следует мыть голову при парше, и это средство очень действенное. Если в ушах стоит звон, сок капают в них, и звон проходит».
— Что за ерундой ты пичкаешь меня? — вскипел Красс. — Я вот сейчас хвачу тебя кулаком по глупой башке — в ней звон пойдет! — В последнее время он становился все раздражительнее.
«Не хватишь, — злорадно подумал Петроний. — Больше не хватишь! — Он не забыл, как его ударил Красс в палатке у Зенодотии. — Кулак-то подгнил. Но левый еще цел! — спохватился военный трибун. — Он и левым может так хватить, что не звон, а грохот пойдет».
— Сейчас, сейчас. Пусть император соизволит потерпеть, — сказал он уклончиво-витиевато, на местный лад. — «Глисты выгоняют… настойкой фанатов на терпком красном вине». Хм. А, вот оно! «Возьми горшок, влей туда шесть секстариев воды и положи копыто от окорока…»
— …Не ослиное? — съехидничал Красс.
— «…и два кочешка капусты, две свеклы вместе с ботвой, росток папоротника, немного меркуриевой травы, два фунта мидий, рыбу головача, скорпиона, шесть улиток…»
— Только дохлой змеи не хватает, — проворчал «император». — И двух фунтов дерьма.
— «Все это увари до трех секстариев жидкости. Масла не добавляй. Возьми секстарий этой жидкости, долей один киаф косского вина, передохни…» Тьфу! Это, оказывается, от засорения желудка.
— Убирайся!
Огорченный Петроний поспешно свернул лечебник.
— Нет, постой, — задержал его Красс. Он сам кое-что понимал в медицине. — Вели принести сырой репы, истолченной с солью. Правда, это от болезни ног, но все же. И еще… — Он тяжко вздохнул. — Возьми у лекаря, грека Дорифора… пучок полевого шалфея.
— То есть буквицы? — удивился Петроний. — Но ведь она — от колдовства.
Чтобы Красс, в медный асс не ставивший всякую «поэзию»…
— Вот именно, — хмуро отвел глаза «император». — На шею себе повешу.