Наконец-то! Красс схватил заветное кольцо. Оно не налезало. Красс макнул толстый мизинец в масло лампады и с великим трудом, торопясь, напялил кольцо на него.
Он почувствовал резкую боль в суставе, но стерпел ее. Ему непременно хотелось завладеть этим странным кольцом. Сделавшись его хозяином, смутно думал Красс, он подчинит загадочный камень своему трезвому разуму и убьет в нем глупую поэзию.
— Убрать, — кивнул он на тело жрицы.
…Воистину здесь, на Востоке, придавали любви безграничное значение: столько несметных сокровищ обнаружил Красс в экзотическом храме.
В Иераполь стекались приношения из Каппадокии, Осроены, Коммагены, Армении, Палестины. И даже из далекой Согдианы. Из всех государственных образований, возникших на развалинах великой державы Селевкидов.
Много-много понадобится дней, чтобы перебрать и переписать все это добро. Вот уж теперь-то у Красса засверкали от страсти глаза…
— Нет уж, хватит с меня! — разъярился Эксатр, когда его разбудили на подстилке в кустах и позвали к хозяину. Он утомился ночью, не выспался.
Эксатр заметил кольцо богини Деркето на руке «императора» и весь побелел от ужаса.
— Я тебе не помощник в этом паскудном деле! Ты ограбил богиню-мать. Ты ограбил любовь. То есть самое жизнь. Ты надругался над душой всего сущего. А жизнь не прощает кощунства против нее. Деркето накажет, — сказал он словами жрицы, холодея от догадки, что сделали с нею.
Его трясло, как человека, на глазах которого зарезали родную мать.
— Конец моему терпению! — вскричал и Марк Лициний Красс. — Надоело с тобой возиться.
Теперь, когда кольцо оказалось у него и перестало освещать Эксатра своим непонятным светом, Красс прояснившимся взором увидел раба во всем его ничтожестве.
Он сделал знак Мордухаю.
Мордухай страшным ударом свалил Эксатра с ног.
Пока поверженный раб, распластавшись под колонной, лежал в беспамятстве, кузнецы из обоза надели ему железный ошейник с длинной и прочной цепью. Очнулся Эксатр от дикой боли во лбу, — будто глаза ему ослепили, сунув в них раскаленное железо.
Он закричал, забился, но его держали крепко.
— Полюбуйся! — Красс злорадно поднес к его безумным глазам круглое зеркало.
И Эксатр прочитал у себя на багровом лбу отраженную надпись: «Верни беглого Крассу».
Заклеймили! Лучше б они исхлестали его бичами.
Такой человек, как он, способен выдержать любую боль, но не сможет вынести позора.
— Деркето накажет! — заплакал невольник. — Запомни, Красс: она тебе отомстит…
— Хе, поэзия!
Эксатр наотрез отказался считать и переписывать добычу:
— Ты выжег мне мозг.
Его приковали к низу колонны, чтобы пришел немного в себя. И, дергаясь на прочной цепи, он временами выл, как собака.