Лиланд сидел возле ее кровати, его присутствие должно было удержать ее. Только это не сработало, она не могла оставаться в одном месте. Она расплескивалась по окрестностям.
Почему Лиланд здесь? Прозвучал сигнал тревоги? Почему она не слышала? Значит, дела действительно настолько плохи, как она и подозревала. Кто-то позвонил, и Лиланда вызвали, выдернув из безопасного укрытия его стола. Все эти встречи подождут до тех пор, пока он в точности не выяснит, что же, черт возьми, случилось и случилось ли вообще. Сьюзан хотелось зарыться в безупречность и безопасность его костюма от «Прада». Лиланд был одет для успеха, она – для дренажных трубок. Просто посмотрите на них, оцените их положение: каждый на своем пути, снаряженный так что это, в конечном счете, подействует на ничего не подозревающую Хани.
– Где она? – Сьюзан заплакала при этом мужчине, сидящем возле ее кровати.
– С ней все хорошо, она у твоей мамы.
Что-то действительно было сказано, или ей все пригрезилось? Ее жизнь стала такой нереальной; все дело в безумии или в ней самой? Это ее положение или ее окружение? Или ты не можешь разделить их – ты не можешь разделить ничего? Имеет ли здесь значение подобная математика? А цифры? Кто считает нити этих простыней из египетского хлопка? И совпадают ли они с итогом? С тем, что ты услышал в день окончательного расчета? Ну, один счет непременно придет – день расчета Благодарного Мертвеца, ты узнаешь, что должен быть хорошим и послушным, ведь лишь тогда ты сможешь услышать ужасный тихий голосок, шепчущий: «Лучше достать чековую книжку… пришла пора расплаты».
Лиланд не ожидал увидеть ее в таком виде. Он и сам толком не знал, чего ожидал.
Хотя нет, знал.
Он ожидал, что увидит ее обдолбанной. Он был разгневан, в машине по дороге сюда он репетировал: «Как ты могла снова такое устроить, ты, дрянь!» и прочие старые добрые вещи вроде – «а как же Хани» и «как ты можешь быть такой безответственной». Он собирался учинить ей допрос, выяснить что она натворила, пока они с Хани были на Миссисипи. На сей раз он был не намерен уступать и делать глупости. Он ей этого не спустит.
Но посмотрите на нее – дело явно не в наркотиках. Он понял – никаких наркотиков. Но что бы это ни было, оно завело Сьюзан очень далеко. Он не понимал. Он никогда не видел ничего подобного и в первый момент даже не знал, что делать.
А если она останется такой? Что он скажет Хани? Она и так уже напугана. Сьюзан позвонила ей один раз, прежде чем он успел ей помешать, да и как он смог бы это сделать, и, господи, как же его работа? Кто позаботится о Сьюзан? Она выглядела такой пугающей, и такой напуганной, и такой далекой, он до чертиков боялся, что она не вернется. И вот она пытается что-то ему сказать.