Фребильон, который недовольно выудил свою погибшую сигару из раковины и озабоченно разглядывал её, поднял голову и громоподобно рассмеялся. Но это прозвучало не так беззаботно, как обычно.
— Новости не очень хорошие, — вздохнула мэр.
— Мне очень жаль, — сказал я. — Практически всё погибло.
— Не всё, — сказал Генри с благосклонной улыбкой. — Ты, например, ещё жив.
Она склонила голову.
— И капитан тоже. Это самое главное.
Я восторженно таращился на узкую лодыжку, которая выглядывала из-под края её хитона. На какой-то момент я подпал под власть навязчивой мысли, что она под этим хитоном голая, как дамы на рю де Жирондель у пирса, которые, если клиент желает немедленного доступа по неотложной нужде, раскрывают ему свой хитон, используя его в качестве мобильной сводчатой беседки.
— Спокойно, — сказал прибор в изголовье моей кровати.
Я закрыл глаза и задержал дыхание.
— Вам больно?
— Нет, нет… — поспешно заверил я.
— Мы не будем вам долго докучать, месье Паладье. Мне нужно только получить кое-какие сведения из первых рук.
— Разве капитан Уилберфорс не доложил вам? — спросил я. — Ведь я присутствовал при всём происходящем лишь в качестве переводчика.
— Именно поэтому я и хотела бы знать это от вас.
— Как вообще дела у капитана?
— Он отделался при аварийной посадке легче, чем ты, — посмеиваясь, сказал Генри. — У него сломан нос, а в остальном он в порядке.
— Тебе смешно? — удивился я. — Твоя великолепная барка разбита, а тебе хоть бы что?
Разумеется, Фребильон мог покрыть потерю ветряной барки не сходя с места, прямо из кармана жилетки. Он был одним из самых богатых людей города. Он поставлял протеин для Флота, а как транспортный предприниматель в торговле солью был номером один на Внутреннем море. Но мотом он не был, и я мог бы поспорить, что останки своей сигары, которые он сунул в карман пиджака, он потом высушит и в конце концов выкурит, пусть даже тайком, в туалете.
— Потерю мне возместит Флот, — сказал он, хитровато поблёскивая глазами. — В этом капитан меня заверил. Он сказал, что это семечки, а что уж там у них такое семечки, не знаю. Но сейчас дело не в этом.
— Я слышал сегодня ночью стрельбу, — сказал я, обращаясь к мэру.
— Были беспорядки, — ответила она. — Но за пределами города. Мы приняли меры. Ситуация, естественно, для нас всех абсолютно непривычная. Я надеюсь, что мы ничего не упустили из виду. Я дала указания, чтобы все аборигены покинули город, а ворота оставались закрытыми и днём. Мы разослали радиограммы на промысловые суда в соляных топях, чтобы они глядели в оба и были готовы к возможным воздушным налётам. Ничего большего мы в настоящее время предпринять не можем, так? Что ещё с нами может случиться?