В лазарете горели магические свечи со вкусным запахом ванили. Однако их зажигали не для ароматизации воздуха. Они следили за состоянием больного. Цвет пламени показывал особенности болезни. Забыла сказать: свечи плавали в воздухе наподобие иероглифов в Зале эпох. Сейчас все они висели над постелью Жас. Цвет пламени был темно-оранжевым.
Жас лежала, скрестив руки на груди. Светлые волосы разметались по подушке. Она слегка улыбалась, словно ей снился приятный сон.
А в ногах у нее сидела… другая Жас. Или мерцающий зеленый образ нашей ученицы. Но это не был ба. Выглядел он совсем по-человечески. Может, Анубис не захотел сказать мне правду и Жас умерла? Тогда, получается, я вижу ее призрак.
– Жас, – робко произнесла я.
На меня опять нахлынуло чувство вины. Все печальные события минувших дней начались с жертвы, принесенной Жас. Не было бы моей поспешности, не понадобилась бы и ее жертва. Виновата я, чего уж говорить.
– Жас, ты…
– Думаешь, я умерла? Нет, Сейди. Это мой рен.
Ее прозрачное тело задрожало. Присмотревшись, я увидела, что все оно состоит из отдельных видеофрагментов, показывающих разные периоды жизни Жас. Вот она совсем маленькая, сидит на высоком детском стуле и размазывает себе по лицу какую-то кашу. На соседнем фрагменте двенадцатилетняя Жас выполняла колесо в спортзале. (Помню, я удивилась, узнав, что отбор кандидатов в группу поддержки был довольно серьезным. Помимо звучного голоса и умения воодушевлять команду от каждого участника группы требовалась спортивная подготовка.) В этой коллекции странного видео я заметила и совсем недавний фрагмент: Жас открывает школьный шкафчик и достает сияющий «джед» – магический амулет, оставленный нами. Он-то и привел ее в Бруклин.
– Твой рен, – повторила я. – Это еще одна ипостась твоей души?
Зеленый образ кивнул.
– Египтяне считали, что душа имеет пять различных ипостасей. Ба – это личность. А рен…
– Твое имя, – вспомнила я. – Но как это может быть твоим именем?
– Мое имя представляет собой мою сущность, – продолжала Жас. – Сумму моего опыта. Пока помнят мое имя, я буду жить, даже если и умру. Понимаешь?
Ничего из ее объяснений я не понимала. Единственное, я уяснила, что Жас может умереть и вина за это ляжет на меня.
– Прости. Я очень перед тобой виновата, – сказала я, всеми силами стараясь не зареветь. – Ну почему только я схватила этот дурацкий свиток…
– Сейди, не надо извиняться. Я рада, что ты пришла.
– Но…
– Все происходящее имеет свою причину. Даже события, которые мы привыкли считать плохими.
– Это нечестно! – почти закричала я. – До жути нечестно!