А ведь завтра я могла бы увидеться с Лиз и Эммой. Бабушка с дедушкой звали меня приехать. Я собиралась слетать в Лондон… а тут эта «бомба» Картера. «У нас остается всего пять дней, чтобы спасти мир». Куда поедешь после таких слов? И что вообще нас ждет через пять дней?
Картинок, не имевших отношения к моей лондонской жизни, было две. Одна (тоже снимок) запечатлела меня, Картера и нашего дядю Амоса накануне его отъезда в Египет на… как бы подобрать слово поточнее? Когда человек едет за помощью к магам, чтобы избавиться от последствий одержания злым богом. Отдыхом это никак не назовешь.
Вторая картинка – репродукция, изображающая Анубиса. Думаю, вы такую видели: человеческая фигура с головой шакала. Это бог похорон, смерти и всего такого. В искусстве Древнего Египта его встретишь повсюду. Вот он ведет души умерших в Зал суда. Вот склоняется над весами, на одной чаше которых лежит сердце скончавшегося, а на другой – «перо истины».
Зачем я прикрепила эту картинку на дверцу своего гардероба?
[Хорошо, Картер. Я расскажу, если ты закроешь рот. Договорились?]
В общем-то, я… немного влюбилась в Анубиса. Понимаю, это звучит глупо: современная девчонка сохнет по парню с шакальей головой, которому пять тысяч лет. Но когда я смотрю на эту картинку, то вижу Анубиса совсем другим. Таким, каким он мне встретился в Новом Орлеане. Парнем лет шестнадцати. Он был в черной кожаной куртке и черных джинсах, со спутанными темными волосами. А глаза у него были шоколадно-коричневыми. Красивые и печальные. И никакой головы шакала!
Понимаю, этим я ничего не объяснила. Если хотите, можете считать меня дурой. Я и сама иногда так думаю. Ну что между нами общего? Анубис – бог. После событий в красной пирамиде я его не видела и не получала от него никаких вестей. Тоже ничего удивительного. Правда, мне тогда показалось, что я ему понравилась. Он даже намекнул… Нет, наверное, я это сама выдумала.
С того времени, когда к нам приехал Уолт Стоун… то есть почти два месяца назад… я думала, что забуду Анубиса. Я понимаю: Уолт приехал учиться, и нечего туманить себе голову дурацкими мечтами. Но я помню, как между нами проскочила искра, когда мы впервые увидели друг друга. А потом появилась Жас, и Уолт стал от меня отдаляться. Он вел себя очень осторожно. Вот только взгляд у него всегда был какой-то виноватый.
Никакой личной жизни. А та, что есть, никуда не годится. Однажды дядя Амос сказал: «За магические способности приходится дорого платить».
Песня Адель была длинная, и я успела переодеться. Неужели все ее песни о том, что парни ее не замечают? Меня вдруг это стало доставать.