Бес выплюнул шоколадную ножку кузнечика.
– Картер, не вздумай с ним играть. Знаешь, что́ в древности говорили про Хонсу? На камнях пирамид осталось стихотворение. Оно называется «Каннибальский гимн». В нем описываются все, так сказать, подвиги Хонсу. А смысл стихотворения такой: за хорошую мзду Хонсу поможет фараону убить любого бога, который мешает правителю. Хонсу проглатывает души и забирает их силу.
Лунный бог закатил глаза, демонстрируя удивление.
– Бес, ну что ты вспоминаешь древние времена? Сколько тогда дикостей творилось. И потом, я глотал души не в каждом месяце. Кстати, какой сейчас месяц? Конец марта? Только не в марте… И вообще с тех пор я сильно изменился. Я приспособился к современной жизни и стал вполне цивилизованным богом. Видел бы ты мой пентхаус в Лас-Вегасе! Между прочим, он называется «Луксор». Я благодарен Америке. Вот где настоящая цивилизация!
Хонсу улыбнулся мне, и его серебристые глаза хищно сверкнули.
– Ну так что, Картер и Сейди? Сыграем в сенет. Три фишки мои, три фишки ваши. Вам требуется три часа лунного света. Стало быть, вам понадобится еще один игрок. За каждую мою фишку, которую вам удастся сбросить с доски, вы получите час дополнительного времени. Если выиграете, три часа – вполне достаточное время, чтобы пройти через врата восьмой области.
– А если проиграем? – спросил я.
Хонсу раздраженно махнул рукой, будто речь шла о пустяках.
– За каждую вашу фишку, сбитую мною, я заберу рен одного из вас.
Сейди подалась вперед.
– Ты заберешь наши тайные имена? Мы должны будем назвать их?
– Назвать…
Хонсу теребил свой конский хвост, будто старался вспомнить значение этого слова.
– Нет. Мне не нужно, чтобы вы их называли. Я проглочу ваш рен, только и всего.
– Сотрешь часть нашей души? – ужаснулась Сейди. – Заберешь наши воспоминания? Нашу… неповторимость?
Лунный бог неопределенно пожал плечами. Он не подтверждал и не отрицал ее слова.
– Но есть и светлая сторона. Вы не умрете. Просто…
– Просто превратимся в овощи, – догадалась Сейди. – Как Ра.
– Не хочу овощей, – сердито заявил Ра.
Вместо них он попытался закусить рубашкой Беса, но гном поспешно отодвинулся.
– Значит, три часа против трех душ? – спросил я, уточняя условия.
– Дети, не соглашайтесь на игру, – сказала мама. – Мы не хотим, чтобы вы рисковали.
Я помнил маму в жизни, видел на снимках. Но только сейчас меня поразило, насколько она похожа на Сейди. Точнее, как Сейди начинает походить на нашу маму. У обеих глаза горели решимостью. Обе задирали голову, ожидая сражения. И обе плохо умели скрывать свои чувства. Мамин голос прерывался. Она понимала, чем это может кончиться. Она пыталась сказать, что у нас есть выбор, но прекрасно знала: выбора у нас нет.