— Ну что, как настроение, — сказал худрук почему-то утвердительно.
— Как будто хорошо, — бодро ответил Саша.
И улыбнулся.
Худрук никогда не видел его смеющимся. Но улыбался Саша всё время. Как будто вот-вот язвительно засмеётся над словами худрука. Или даже над мыслями. Которые, в этом худрук был уверен, Васильев читал.
— Вот что. Шагай уже на сцену.
Саша не двигался и молчал.
— Ошибся — не ошибся. Я Виктор Векштейн, не хрен какой-то, — добавил зачем-то худрук, — мне фамилия не позволяет ошибаться. И вот ещё что. Попросят представиться — ты Александр Георгиевич. Не Саша. Понял? Тебе уже за сорок!
Саша молчал, виновато потупившись.
«Почему он такой худой? — подумал худрук. — Героин принимает?».
— Ну давай-давай, — заторопил он Сашу. — Одобрят песню — воткнёмся в фильм про войну к Михалкову. Михалкову вы нравитесь. А Никитос — он такой. Это уже чин в Партии. Пригреетесь — будете в шоколаде, как «Машина».
— А мы и так, как машины, уже все, — пробормотал Васильев и, не дожидаясь ответа Векштейна, откинул занавеску — последнюю хлипкую защиту между полутёмным засценьем и ярким залом московского ДК. Апрельское солнце радует только снаружи. Попадая внутрь бетонной коробки, оно, повинуясь какому-то дурацкому закону физики, превращается в режущий глаза пыточный инструмент реальности.
Саша замер с закрытыми глазами. Моргнул, чтобы увидеть куда идти. Сделал пару шагов. Моргнул. Нащупал скользкий гриф своей гитары. Моргнул ещё раз. Слева, на стене, висела афиша с красными трафаретными буквами.
ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОГО ДАРВИНИЗМА
ВСТРЕЧА СОВЕТСКОГО СЛУШАТЕЛЯ
С БИОЛОГОМ Р. ДОКИНЗОМ, ВЕЛИКОБРИТАНИЯ
16 АПРЕЛЯ 2011
19:30
ДК «НАРОДНИК»
Надо было понять, в какую сторону петь. Он попытался приоткрыть глаза, но только моргнул несколько раз подряд. Этого хватило. Искомый графин стоял между несколькими фигурами сидящих за столом. Порядок песен он помнил: сперва «Так уж вышло, что наша мечта на плакат из палаток взята…», потом «Иди через лес», только «много курю» заменить на «много пою» и вместо про «сиреневый дым» петь про «свой голос мечты». Потом «Братские могилы». Потом «Вальс», но сперва вежливо объяснить, что песня про блокаду Ленинграда и что песня заказана Михалковым. Потом «если до Докинза уложимся» можно спеть «Далеко домой» или «Остаёмся зимовать». Но только эти.
Саша ещё раз разомкнул веки — на треть секунды.
Нащупал губами микрофон.
— Здравствуйте, — его голос многократно отразился от стен металлической бочки, — сейчас «Прощание с Братском».
В ответ молчали как-то неодобрительно.
— Мы группа «Сплин», — добавил он, — Я Васильев. Александр.