«Какую связь вы поддерживали с этими лицами помимо кружка?
Ответ: Все эти лица, как я уже рассказывал, являлись моими старыми товарищами по Горному институту. Помимо собраний, на которых Барченко читал нам рефераты о своем мистическом учении, у нас были установлены традиционные встречи, так называемые «свидания друзей». Раза три или четыре в году, я, Стомоняков, Москвин собирались у нашей старой знакомой Алтаевой[1] и проводили вместе 2–3 часа, после чего расходились и не встречались между собой до следующего раза».
«Вопрос: С какой целью вы производили эти сборища? Что делали на них?
Ответ: Мы собирались как старые друзья для того, чтобы просто провести вместе время. Никаких других задач мы не ставили».
Вывод один: следователи Бельский и Али и сфальсифицировали масонскую организацию «Единое трудовое братство».
В 1938 году Эдхем Али, а в 1939 году и Бельский, были арестованы и за нарушение социалистической законности приговорены к расстрелу.
Некоторые авторы, выполняя чей-то заказ, в своих произведениях упоминают лишь о «Едином трудовом братстве», придуманном следователями, ни слова не говоря о первых показаниях Бокия и судьбе следователей.
Человеческая жизнь наполнена разнообразными событиями и, по Шекспиру, еще и как «ткань из хороших и дурных ниток».
Естественно, это относится и к тем, кто являлся исполнителем преступлений тридцатых — сороковых годов. Их судьбы сложились по-разному. Одних расстреляли сразу же в ходе массовых репрессий, иных — позднее, некоторые умерли естественной смертью. Немало чекистов отдало жизнь на полях сражений Великой Отечественной войны. Какая-то часть еще жива…
В день празднования 50-летия Победы па Литейном, 4 в холле перед залом обратил на себя мое внимание стоявший особняком человек, грудь которого сплошь была увешана орденами и медалями. Среди них — ордена Ленина и Боевого Красного Знамени. Ветеран выглядел лет на восемьдесят, опирался на трость, но держмся бодро. Я подошел к нему.
— Здравствуйте, — я, назвав себя, сказал, что начал работать на Литейном, 4 в 1949 году. — Я вас впервые вижу на торжествах в здании. Извините, вы можете назвать себя?
— Таких, как я, здесь раз-два и обчелся, — сказал он и, не представившись, продолжал: — Интересно побывать там, где мне еще совсем юношей пришлось работать в тридцатые годы.
— Стало быть, период массового террора вам извесген не понаслышке?
— Да, в 1937–1938 годах я работал оперуполномоченным и подписывал постановления о расстрелах, — он испытующе посмотрел на меня.
— Вы сожалеете? Чувствуете себя виноватым?