– Хватит, – кивнул я, и Галя нерешительно посмотрела на меня.
У меня было такое впечатление, что она еще не решила: то ли удивляться, то ли восхищаться, то ли обругать меня. А для такой решительной особы, как Галя, неопределенность – состояние противоестественное.
– Записала? – спросил я.
– Да.
– Читаю, – сказал я. – А ты следи по своему списку, не пропустил ли я кого-нибудь: «Сидорчук». Дальше у меня записано «с.м.д. Леонтьев». Если я правильно помню, гражданка Чернова, с.м.д. – это симпатичный молодой доктор. – Я вздохнул, изображая отчаянную ревность. – «Малыкина, Ишанова».
– Ешанова, – поправила Галя.
– Хорошо. Я великодушен. Я разрешаю этой даме быть отныне не Ишановой, а Ешановой.
– Она не дама. Она девушка.
– Передай ей мои поздравления. Продолжаю. «Шулятицкий, Полищук и Нина Сыч». Правильно?
– Правильно. Здорово ты это делаешь!.. Будем ужинать?
– Ужинать? – переспросил я.
– Не завтракать же.
Боже, она только что была свидетелем чуда. Самого настоящего чуда. Маленького настоящего волшебства. И зовет ужинать. Вместо того чтобы упасть на колени и обратить ко мне простертые длани, она зовет меня ужинать. У-жи-нать! Слово-то какое нелепое – у-жинать. И этот человек, с которым я живу под одной крышей, работает еще в научно-исследовательском институте. Исследовательском. Научном.
Она вся была в этом. Все, что она не могла контролировать, все, что не могла держать в своих маленьких, цепких лапках, она отбрасывала прочь. Ей не нужно было чуда, потому что для созерцания чуда нужна смиренность, а смиренностью моя жена не отличается.
– Галя, – сказал я, – ты – младший научный сотрудник. У тебя готова треть диссертации. Ты знаешь про пищеварение плоских червей больше всех на свете. Ты начинающий ученый. И ты так спокойно отнеслась к тому, что я тебе показал? Как это может быть?
– А что я должна была делать? – Галя сползла с тахты, потянулась, выгнувшись по-кошачьи. – Что сегодня по телевизору, ты не знаешь?
– Люшенька, – жалобно простонал я, – как я это делал? Объясни мне.
– Откуда я знаю? Ну что ты хочешь от меня? Фокус какой-нибудь…
– Какой фокус? – загремел я. – Ну какой это фокус?
– А-что это? – необычайно вежливо спросила Галя.
– Это чтение мыслей, вот что это.
– Чтение мыслей, материализация духов и раздача слонов.
– Боже мой, какая эрудиция! Ты даже читала Ильфа и Петрова. Ну хорошо, а если бы я сейчас взлетел в воздух и вылетел в окно?
– Я бы поплакала полгода и вышла, наверное, за другого.
– Спасибо, Люш, за полгода. На самом деле тебе, наверное, хватило бы для слез и полмесяца или полдня. Но я имел в виду благополучный полет. Предположим, я бы полетал и сел на подоконник. И ты бы тоже спросила меня, что сегодня по телевизору?