По коридору раздался поспешный звук шагов, после чего одна из дверей, открывшись, тут же снова закрылась.
Кейт. Дилан вытерся, обмотал толстое полотенце вокруг бедер и распахнул дверь ванной.
— Кейт?
Она не спешила с ответом.
— Кети-озорница? — настойчиво позвал он еще раз.
Услышав ее приглушенный ответ, Дилан нахмурился.
— Ты не могла бы побыть в своей комнате пару минут?
— Да, конечно. Как хочешь.
Черт возьми! Благодаря опыту общения со своими сестрами Дилан всегда мог определить, что девушка плакала, пытаясь это скрыть. Он бы с большим удовольствием размозжил себе ногу кувалдой, чем заговорил с ней. Дилан зашел в спальню, накинул халат и вернулся к ее двери.
— Что произошло? — мягко спросил он. Снова последовало долгое молчание, после чего до него донесся еле различимый звук высмаркивания.
— Ничего.
Ну да, конечно, так он и поверил. Чувствительность и готовность выслушать не были его сильными сторонами, но, хотя состоявшаяся свадебная церемония не была настоящей, Кейт стала в каком-то смысле его женой. Мужество покинуло Дилана, как только он повернул дверную ручку. Он никогда не хотел подобной ответственности или вовлеченности, но его никто и не спросил.
Как только он вошел, Кейт выпрямилась и быстро вытерла слезы. Она была действительно расстроена и не хотела, чтобы он это заметил. Как в тот день, когда умерла ее бабушка и она притворялась, что все хорошо. Когда Кейт было по настоящему плохо, она старалась это скрыть. Ото всех. Даже от него? Внутреннее равновесие Дилана пошатнулось. Он никогда раньше не задумывался об этом, как правило, он даже не догадывался, что творилось у Кейт в душе. Казалось, его это не должно было беспокоить, он и сам был интровертом, но по необъяснимым причинам его это взволновало. До сегодняшнего дня он мог бы поклясться, что Кейт всегда была с ним откровенна.
— Эй, Кейт, — позвал Дилан.
Она резко повернулась к нему спиной, плечи у нее затряслись.
— У меня все хорошо. Уходи.
Чутье ему подсказывало, что трогать ее не надо, пусть сама разберется с тем, что ее огорчило. Может, ничего серьезного, просто меланхолия или месячные. Безусловно, подобные предположения только подтверждают тот факт, что он — грубая свинья, не более чувствительная, чем каменная стена. Стоило Дилану так подумать, как плечи у нее снова затряслись.
— Все будет хорошо, Кети-озорница, честное слово. Все разрешится. Мы не позволим адвокатам победить нас, и потом ты сможешь снова выйти замуж.
Ей нужен Дилан, а не кто-то другой. Ей было невыносимо слушать, как он утешал ее возможностью другого брака. Этого никогда не будет. Она любит Дилана и хочет быть только с ним, и ничто этого не изменит, она не так устроена.