– Что вы делаете? Что вы делаете, безумцы? – срывая голос, закричал судья. – Именем штата Луизиана!..
Он бросился в толпу и отлетел от чьей-то дюжей спины.
Людская стена стояла упруго и плотно, без щелей.
Судья бросился еще раз, но стена была неприступна.
– Именем штата! Именем штата Луизиана!.. – почти беззвучно повторял судья. Он упал, чей-то сапог наступил ему на пальцы, но он не почувствовал боли. Как во сне, ледяное чувство бессилия охватило его. Он ничему не мог помешать.
Длинное тело поднялось и повисло на фонаре. Плотное кольцо сразу заколебалось, начало таять и распадаться.
Воровато озираясь, люди расходились молча. Вешатели исчезли неведомо куда. Стало совсем тихо, когда судья и О'Хара протолкались к фонарю.
– Его повесили уже мертвым, ваша честь, – глухо сказал полицейский. Он разрезал веревку и опустил на землю тело. Лицо было неузнаваемо.
– Кто это сделал? – яростно закричал судья. Люди расходились, пряча глаза, укоризненно качая головами.
– Стойте! Будьте свидетелями, джентльмены! – кричал судья, но свидетелей не было.
Четверо серых от ужаса негров жались к стене. Их стерег бородатый великан с винтовкой. Дэвид Харт хихикнул:
– С удачей, братец Джэйкоб!
– Ей-богу, я ничего не сделал такого, Дэв! – чуть не плача, сказал великан. – Я только крикнул: «К черту аболиционистов!» – больше ничего… Я не знаю, откуда взялись все эти люди. Клянусь, я не хотел этого!
– Не беда, братец Джэйкоб! – успокоил его младший. – Это дело не наше, а шестьдесят монет мы сегодня заработали. Вперед, черномазые!
Они ушли, уводя с собой негров. Улица опустела.
– Кто это был, О'Хара? – тихо спросил судья.
– Аболиционист, ваша честь. Северянин, я полагаю.
– Но имя, имя?
– Документов нет, ваша честь.
Неслышной походкой подошел Джереми Хорн.
– Как же без имени, О'Хара? – тупо повторил судья.
– Запишите, судья Морфи, – мягко сказал Хорн. – Мистер Джон Робинсон, тридцати восьми лет, родом из Нью-Гэмпшира. И упокой, господи, его мятежную душу…
Маклер вздохнул, покачал головой и зашагал по пустынной Канал-стрит.
– Я отказался дать приказ об аресте, – безжизненно сказал судья. Он отвернулся, снял шляпу и долго стоял над трупом.
Шел дождь. Окна закрывались, мерно журчали водостоки. Шел дождь, мелкий и тоскливый зимний дождь.