– Вы меня рассмешили, старина! Неужели нельзя быть светским человеком, не забывая о делах? Вот купчая. – Он вынул из кармана бумагу. – Сейчас я передам ее клеркам. До свиданья, мистер Аллисон! Надеюсь, вы заглянете к Барнею в субботу. Я всегда там. Прекрасная компания, черт меня побери.
Он вспорхнул на крыльцо и исчез в конторе. Аллисон покачал головой:
– Щенок! – сказал он, не понижая голоса. – Наглый щенок… Цилиндр в два фута и трость толщиной с дерево – вот и все, что требуется для того, чтобы стать джентльменом… Ну и щенок!
Хорн улыбался умиротворенно.
– Молодость, мистер Аллисон. Арчи – способный мальчик. С деньгами, что ему оставил старик, он, безусловно, станет крупным негоциантом.
– Крупным мошенником, хотите вы сказать, – грубо оборвал Аллисон. Он вложил носок в стремя и легко поднял свое длинное тело в седло. Кобыла прыгнула, негритенок еле успел отскочить. Аллисон ловко повернул лошадь на пируэте.
– Скажите мне что-нибудь, мистер Аллисон! – завопил Хорн.
Аллисон засмеялся.
– Ладно, Хорн. Я сделаю, что смогу.
Он отпустил повод, и кобыла рванулась вперед.
– Храни вас бог, мистер Аллисон! Будьте здоровы, сэр!
Улыбаясь, маклер Джереми Хорн долго смотрел на пыльное облачко, поднятое ногами рыжей кобылы. Затем он ушел в контору и захлопнул за собой дверь.
Проскакав несколько улиц, Аллисон сдержал лошадь.
Респектабельная часть города осталась позади, перед ним были кварталы городской бедноты. Улица извилистой пестрой лентой уходила вдаль. Здесь не было простора, не было плантаторских особняков. Двух- и трехэтажные старинные дома плотно прижимались друг к другу. По правилам креольской архитектуры верхние этажи сильно выдавались над нижними, окна вторых этажей отстояли всего на несколько футов от окон противоположных домов. Острые черепичные крыши и широкие трубы с желобами помнили еще, казалось, времена короля-Солнца, именем которого была названа французская Луизиана.
Проехала тяжелая колымага, запряженная парой мулов.
Сидевший на высоких козлах мулат перехватил бич под мышку и сдернул с головы засаленный цилиндр. Аллисон раскланялся с дамой, юбки которой занимали всю ширину экипажа.
Голова, запрятанная в огромной, как палатка, шляпе, ответила церемонным поклоном.
Проехав, Аллисон покачал головой. Как не стыдно Доббелю выпускать жену в таком ковчеге! Видимо, у всех плохи дела, такой уж выдался этот 1848 год. Астрологи были правы, предсказывая, что он будет тяжелым.
Из переулка, словно груженая баржа, выплыла пожилая леди. Горничная негритянка несла над ней зонтик, хоть солнце и не палило. Негритенок тащил огромный молитвенник.