— В самом деле? А что должны делать женщины? — растягивая слова, поинтересовался он.
— Ну, мы, то есть большинство женщин, должны готовить, есть и спать.
— Вы забыли один весьма важный элемент, мадам.
— Мистер Мэннинг, не пренебрегайте обязанностью.
— Вы не сказали, что они должны заниматься сексом, миссис Ашбертон.
Она театрально вздохнула.
— Если вы думаете, что обезоружите меня такими разговорами, то я должна предупредить вас, что меня мало что способно поразить. Я могла бы рассказать два-три случая из жизни… — Она внезапно оборвала себя. Она соображает, что говорит?
— Я весь внимание, миссис Ашбертон, — лениво сказал он, однако в его глазах сквозил интерес. — В окружении мужчин, я так понимаю? Неудивительно, что те офицеры искали вас.
Она вспомнила о своей миссии.
— Не будем об этом. Ешьте, что я приготовила, упрямый вы мул.
— Гм… Проведя много лет в окружении пехотинцев и кавалеристов, вы не слышали старинной пословицы о лошади, которую ведут к воде и пытаются заставить…
— Напиться? — нетерпеливо перебила она.
— Нет, — улыбнулся он какой-то дьявольской улыбкой, — прыгнуть.
Она шагнула к краю письменного стола, схватила ломоть хлеба с орехами и сунула ему под нос.
— Прыгайте через это. И не возражайте мне.
Он должен отдать ей должное. Она была из немногих женщин — нет, единственная женщина, которая осмелилась говорить с ним таким образом. Большинство боялись его или, наоборот, вели себя слишком вольно. Он внезапно ухмыльнулся, совсем отвыкнув от того, что его рот способен сложиться в улыбку.
И в этот момент она вложила кусок хлеба ему в рот. Ему ничего не оставалось, кроме как конвульсивно прожевать его и проглотить. Потребовалось немало усилий для того, чтобы не затолкать остальной хлеб в рот и не проглотить его.
— Несколько суховат, не находите? — с легкой хрипотцой сказал он.
— Идеальный, олух царя небесного!
— Как грубо, миссис Ашбертон! И какое недостойное поведение. Осторожно, вы… да, Томми?
В приоткрывшуюся дверь просунул голову парнишка.
— Что-то с Серой Леди. Мистер Лефрой велел мне позвать вас. Она ведет себя беспокойно и не может разродиться.
— Идиот! — воскликнул Мэннинг, резко отодвигая стул. — Я должен был насторожиться при первых же признаках. — Он повернулся и ткнул в Элизу пальцем. — Это ваша вина. Ваша дурацкая пища сушит мои мужские мозги. И между прочим, миссис Ашбертон, уж коль вы так обожаете армию, могу я вам напомнить, что приказ есть приказ? Оставьте эти чертовы подносы в моем кабинете! И до конца недели найдите мне нового повара. Иначе мои рабочие слопают все, что приготовлю я. — Он вышел из комнаты, а парнишка вытаращился на Элизабет огромными серыми глазами, очевидно удивленный ее способностью противостоять силе гнева хозяина, сравнимой разве что с ураганом.