Поэтому, когда Лапша берет в руки нож и начинает буквально кромсать им убийцу, это воспринимается тем же зрителем как акт высшей справедливости, а не как преступление. Но точно так же рисуется жизнь главных героев и во взрослые годы. Они предстают правильными гангстерами, которые блюдут законы чести, свято берегут свою дружбу, хотя весьма развязны и жестоки в обращении с женщинами. Но большей частью зрителей им прощается все, поскольку таков главный посыл фильма – романтизировать гангстерскую среду, сделать зло привлекательным. Этот посыл разделяется многими, поскольку чуть ли не в каждом из нас живет... гангстер. Американский писатель Джо Дориго на этот счет пишет следующее:
«В чем же привлекательность мафии? Ответ на этот вопрос, пожалуй, таков: все мы, так или иначе, хотим быть членами мафии – требовать к себе уважения от окружающих; быть свободными от повседневной трудовой кабалы; быть защищенными от паучьих законов, с которыми сталкиваемся на каждом шагу; иметь так много денег, чтобы можно было с безразличием на лице дать стодолларовую бумажку на чай; испытывать приключения; щелчком пальцев наводить ужас на обнаглевшего чинушу или какого-нибудь лопуха; видеть, как красотки вешаются вам на шею, и при этом сознавать, что в мгновение ока на их место придут другие, не менее прелестные и послушные. Зло и порок привлекательны для всех.
Когда я говорю «нас», я имею в виду мужчин: очень немногие женщины возжелают такого же. И все же есть что-то в мафии, что привлекает и женщин. Красоток привлекают ювелирные украшения и меха. Для мирной жены это старомодное почтение. Это чувство восторга, ощущение опасности; это упоение сексуальной властью над мужчиной, чья профессия – убивать. Несомненно, были женщины, которые управляли мафией, находясь в тени, – но в ее анналах, оставленных мужчинами, таких свидетельств нет.
Словом, главная причина этой привлекательности в том, что образ жизни мафиози представляется гораздо интереснее и романтичнее, чем наша будничная жизнь».
Когда существовал Советский Союз, его идеология долгие десятилетия боролась с этой подспудной тягой людей к романтизации преступного образа жизни (вспомним негласный постулат советского социализма: «Человек исправим силой»). И на протяжении более полувека это сделать удавалось благодаря «переводу стрелок» в сторону иных интересов: молодежи предлагали выбрасывать адреналин в армии, в спорте, в стройотрядах и т. д. и т. п. Но едва страна стала становиться на рельсы мелкобуржуазной конвергенции, как постепенно былые приоритеты стали меркнуть перед новыми. И тот же спорт стал уже не местом честной борьбы, а ареной выяснения отношений; превратился не в средство для ведения здорового образа жизни, а в возможность накачать бицепсы и натренировать кулаки, чтобы размозжить кому-нибудь голову в уличной драке (популярность карате в конце 70-х зиждилась именно на этом). А в той же армии появилась дедовщина, как символ именно мелкобуржуазных отношений: я – хозяин, ты – мой раб. Так что мафия – это порождение капитализма, его верная и преданная подруга-спутница.