— Куда? — спросил он с безразличным видом, убирая платок.
— В унитаз.
Его только это и интересовало. По крайней мере, никто не удивится, когда узнает, что, приготовив яд, она вдруг решила броситься с крыши. Он бросил сигарету, раздавил окурок ногой. Дороти, затянувшись в последний раз, последовала его примеру.
— Теперь все ясно между нами, — восторженно произнесла она. — И все чудесно.
— Да, все чудесно, — подтвердил он, взяв ее за плечи и нежно целуя в губы.
Он посмотрел вниз, на два окурка. На одном были следы помады. Нагнувшись, он поднял свой… Расщепил его ногтем, высыпал оставшийся табак, потом, скатав в крошечный шарик, выбросил за парапет.
— Так мы делали в армии, — сказал он.
Продолжая бродить по крыше, они приблизились к южной части вентиляционной шахты. Он повернулся спиной к парапету, оперся на него обеими руками, подтянулся и уселся, постукивая каблуками по кирпичам.
— Не сиди там! — испуганно сказала Дороти.
— Почему же? Край достаточно широкий, не у́же скамейки. Иди ко мне!
— Нет!
— Трусишка!
Поколебавшись, она протянула ему свою сумку. Он помог ей вскарабкаться, сесть рядом с ним… Когда она повернула голову и с опаской посмотрела через плечо вниз, он сказал:
— Не надо смотреть, у тебя закружится голова.
Он положил ее сумку справа от себя. Некоторое время они сидели молча, опустив руки на край парапета. Два голубя приблизились и стали следить за ними, недоверчиво поглядывая своими круглыми глазками.
— Как ты сообщишь матери? — спросила Дороти. — Напишешь или позвонишь?
— Еще не решил.
— А я, должно быть, напишу Эллен и отцу. По телефону о таких вещах говорить трудно.
Позади них зажужжал вентилятор. Немного спустя он положил свою руку на ее и, опираясь на другую, соскользнул с парапета. Прежде чем она успела поступить так же, он стал перед ней и взял обе ее руки в свои. Улыбнулся ей. Она ответила ему улыбкой.
Опустив руки до ее колен, он нежно сжал их ладонями, поглаживая в то же время пальцами ее ноги под юбкой.
— Ты не думаешь, милый, что нам пора спускаться?
— Скоро пойдем… У нас еще есть время…
Он поймал ее взгляд, задержал его своим, а пальцы его продолжали скользить вниз по ее обтянутым шелковыми чулками ногам. Краем глаза он увидел, что она все еще цепляется за край парапета.
— Какая красивая блузка, — сказал он, поглядев на пышный бант у нее на груди. — Новая?
— Что ты! Она стара, как мир.
— Бант немного развязался.
Дороти сняла одну руку с парапета, пощупала узел.
— Нет, — сказал он, — ты еще хуже сделала.
Вторая рука отделилась от каменного края.
Его ладони соскользнули совсем низко, насколько можно было это сделать не нагибаясь. Он отставил правую ногу, задержал дыхание.