— Этого вальса я никогда не забуду, — тихо, почти касаясь маленького ушка Маши, шепчет Брагин, чуть сильнее прижимая к себе ее хрупкое тело, завуалированное складками черного бархата.
— Вы хорошо танцуете… Мне не было так удобно еще ни с кем, — отвечает Маша, и Брагин видит, как алая краска застенчивости заливает ее прекрасное лицо. Темп вальса замедляется… Они опускаются на скамейку. К ним на полном ходу подлетает Упорников с Верочкой Глазенап.
— Великолепно! Великолепно! Я все время следил за вами… Георгий, что же ты нас не знакомишь? — и, не дожидаясь, сам представляется Маше, знакомит ее с Верочкой.
— Следующий вальс со мной… Вы увидите, что это будет за вальс… ну, какой же Георгий танцор…
— С удовольствием, — отвечает Маша, подарив Упорникова чарующей улыбкой.
— Между прочим, господа, что вы сегодня вечером делаете?.. Пойдемте к нам… Папа и мама будут очень рады… Мы всего три недели, как приехали в Симбирск. Папа назначен сюда начальником почтово-телеграфной конторы. Мы приехали из Вильно и еще никого здесь не знаем, — с капризной грустью закончила Маша. Все с радостью согласились, и волна неподдельного молодого веселья охватила всех. Смеялись, шутили, много катались, менялись партнерами. Последний вальс Упорников с энтузиазмом танцовал с Машей, а Брагин без энтузиазма с Верочкой Глазенап.
Вечером, когда они покинули теплушку катка, Брагин чувствовал себя самым счастливым человеком в мире и лишь только потому, что нес помимо своих коньков коньки очаровательной Маши, холодная сталь которых, ему казалось, излучала нежное тепло и согревала его руки.
На Чебоксарской встретили одноклассника, красавца князя Вачнадзе. Познакомившись с Машей, — с Верочкой он был не только знаком, а даже ухаживал за ней, — он с радостью принял ее приглашение, и скоро вся компания вошла в просторную переднюю квартиры статского советника Гедвилло.
— Раздевайтесь, господа, — сказала Маша, показывая на вешалку и не желая оставлять гостей одних, весело закричала: — Папа! Мама! Валя!.. Я пригласила друзей… Мы голодны как волки…
Первой вбежала в переднюю старшая сестра Валя, прелестная пушистая блондинка, выпускного класса Мариинской гимназии. В ней было столько простоты и естественности, что через минуту все чувствовали, что они давным-давно с ней знакомы. В гостиной их радушно, просто и тепло встретили родители Маши, и та застенчивость, которую обычно испытывает молодость при первом посещении незнакомого дома, как-то сама собой исчезла.
— Ну, что я говорила, что папа и мама будут рады? — вопросительно прощебетала Маша, по очереди чмокая в щеку отца и мать.