— А теперь князь протанцует нам лезгинку.
— Лезгинку… лезгинку, — послышались голоса.
— Ну какая же лезгинка без черкесски и кинжала, — разведя руками возразил Вачнадзе.
— Кинжал есть, — убегая, объявила Валя, и через минуту вбежала в гостиную с хорошо отточенным, большим кухонным ножом. Все столпились около рояля. Маша легко схватила несложную мелодию лезгинки, и красавец князь с тонкой осиной тальей, с влажными глазами горной газели, поднял руки и плавно заскользил по паркету. Это был необыкновенный танец. Мягкие, чуть заметные, ритмичные движения ног, при полном спокойствии тела, чередовались с движениями рук, в одной из которых блестела сталь кухонного ножа. Вачнадзе закончил танец в бешеном темпе и искусным броском вонзил острие воображаемого кинжала в паркет, как раз у ног мамы.
— Браво князь!.. браво… Разрешите вас поцеловать, — восторженно сказала мама, пухлыми, располневшими руками беря красивую голову князя, и целуя его в лоб. Ее примеру последовали: экзальтированная Валя, влюбленная Верочка и не видевшая танца Маша.
— Почему я не грузин? — с досадой подумал Брагин, когда Маша чмокнула Вачнадзе в щеку. Он. однако, был скоро вознагражден. Играли в фанты, и проигравшая Маша подарила его первым застенчивым поцелуем. Игра в фанты дальше невинных поцелуев не шла, но странно тб, что почему то Вачнадзе обязательно проигрывал Верочке, Валя — Упорникову, а Брагин — Маше. Танцевали, шумели, хохотали, но час явки в корпус, настойчиво напоминал о себе. Верочка и Вачнадзе ушли уже давно, и когда друзья стали прощаться, разрумяненная Маша капризно заявила: — Нет, нет… еще рано… Еще одни двойные фанты… Я с Валей против вас… Хорошо?
…Конечно проиграли Упорников и Брагин. Маша с той же лукавой улыбкой, объявила проигрыш, заключающийся в том, что друзья, в любой день недели должны были убежать из корпуса и притти к ним пить кофе. Сестры и не подозревали какому риску они подвергали своих новых друзей. Обусловленным днем была выбрана среда, и лишь только по тому, что в среду дежурил более мягкий полковник Гусев, а часом — 4 часа дня. Друзья заспешили в корпус. Пылкий Брагин перебирал в голове возможные планы побега из корпуса, но крутой мороз быстро охладил его мозги и остаток пути он старательно оттирал чуть схваченные морозом уши.
— Георгий, я влюблен в Валю, — серьезно сказал другу Упорников.
— Ну вот, я же говорил тебе, что она больше подходит… Ты блондин… она блондинка… У обоих голубые глаза… семейное счастье обеспечено…
— Голубые глаза, — с саркастической улыбкой повторил Упорников.