Зардад осторожно кивнул.
Кляп изо рта исчез, его едва не вырвало от этого, но он сдержался. Нельзя показывать свою слабость, хоть ты и пуштун.
— Кто ты? — тихо спросил Зардад на пушту
— Я пуштун. Такой же, как и ты. Только старше тебя.
Последнее было немаловажным замечанием — принцип машер действовал всегда, уважать следовало всех старших, а не только знакомых.
— Я тебя не знаю.
— Лишь Аллах знает каждого из живущих на земле — ответила темнота, и Зардаду стало жутковато…
— Почему ты ударил меня? Разве я сделал что-то плохое тебе?
— Я не знал, что встречу брата и подумал, что услышал лазутчика.
— Но раз ты знаешь, что перед тобой брат, почему же ты не развяжешь мне руки и не отпустишь меня с миром.
— Потому что эти руки сделают то, что будет глупо и бессмысленно.
Зардад помолчал. То, что он собирался сделать для него не было ни глупым ни бессмысленным, и если бы он был свободен — он бы нашел способ доказать это незнакомцу. Но он не был свободен.
— Разве тебе решать, что глупо, а что нет?
— Мне, ибо я старше тебя и видел в жизни много больше, чем видел ты. Ты желаешь убить сына свиньи и собаки в генеральской форме, который пролил несчетно крови и собирается пролить еще больше. Но тем самым ты только навлечешь новые беды и несчастья на наш народ. Разумно ли это — ты не сможешь повергнуть тирана, но твои руки сотворят еще больше сирот и вдов среди многострадального пуштунского народа.
— Я убью диктатора или умру сам.
— Тебе не дадут даже подойти к нему, ты умрешь, а он только посмеется над тобой, поставив ногу на твою бездыханную грудь. Вот что будет, Аллах свидетель.
Зардад заскрипел зубами от бессилия
— Отпусти меня, и я докажу что твоя мудрость ничто перед моей храбростью!
— Я, Змарай[23], пуштун и воин людей Шинвари приговорил подлую собаку Уль-Хака к смерти, да будет Всевидящий верным свидетелем моим словам. Не позднее чем через год подлый каратель пуштунского народа умрет, и смерть его будет страшна.
— Этот человек убил мою семью. Я должен убить его.
— В таком случае мне придется убить тебя прямо сейчас, потому что ты не ведаешь что творишь, ты не убьешь подлого пса, но навлечешь смерть на всех пуштунов и возможно, на меня. Я не могу рисковать…
Темнота говорила спокойно и страшно на пушту, если бы это был боец пакистанской армии, полицейский — Зардад скорее всего принял бы смерть с гордо поднятой головой. Но тут оцепеневший от ужаса мозг подсказал выход — стоит ли вообще умирать на пути своей мести от рук другого пуштуна, судя по всему искусного воина.
— Стоит ли тебе багрить руки кровью брата своего, пока жива подлая собака уль-Хак? — проговорил с трудом Зардад