— Я не имею привычки давить незнакомых женщин.
Бриджет решила, что им обоим надо срочно отвлечься от того положения, в котором они оказались. Дружески его обняв, она весело улыбнулась.
— Ты почти ничего не ел и потерял массу крови — так чего ты от себя ожидал после трехчасового сна?
— Нас к этому готовят…
Он замолчал.
Бриджет не торопясь пересчитала бревна на потолке.
— Вас готовят — к чему?
Бен перебирал ее черные волосы, в которых вдруг заметны стали рыжие искры. От его пальцев по ее голове, а оттуда по всему телу словно побежал ток.
— Я хотел сказать, что моей матери следовало бы лучше меня подготовить.
— О!
«Еще одна ложь», — отстраненно подумала она. Ей следовало бы рассердиться, почувствовать тревогу…
Она ощущала под повязкой его ребра. Волосы на его ногах щекотали ей ляжки. Между ними комом сбилось полотенце: передвигаясь выше, она утащила его за собой. Ниже полотенца их разделяла только тонкая ткань ее шортов. И она остро ощущала его сильное тело.
Бриджет закрыла глаза, пытаясь отогнать от себя картину, которую успела увидеть, поднимая полотенце с пола. Но эта картина была еще пустяком по сравнению с реальными впечатлениями. Его плоть была мощной и горячей, кожа очень гладкой. У внутренней части ее ноги началась пульсация, на которую жаром откликнулось все ее тело.
Бен провел большим пальцем по ее щеке, и Бриджет открыла глаза. Она даже не заметила, когда их закрыла. Его глаза неожиданно оказались синими, а их взгляд — мятежным. Они напомнили ей озеро в холодный солнечный день, когда над ним начинают собираться грозовые облака.
Бен прижался носом к ее щеке. Голос его звучал греховно-нежно:
— Я не делаю тебе больно?
— Все в порядке.
— Я ни за что не причиню тебе боли, Бриджет. Я хочу, чтобы ты это твердо знала. Тебе ничто не угрожает.
Бен ошибался. Бриджет чувствовала, что у нее разрывается сердце — ей вдруг остро захотелось того, без чего, как она давно себя убедила, вполне можно было обойтись.
— Переворачивайся на бок.
— А мне и так хорошо.
Эта типично мужская ухмылка должна была бы ее успокоить. Темные волосы в сочетании с голубыми глазами делали его дьявольски привлекательным. Слабость, вызванная упадком сил, делала его движения чувственно-ленивыми. Можно было подумать, что они любовники, оказавшиеся в постели днем, пресыщенные и усталые.
— Мне претит эта мысль, — сказал он.
Мысли Бриджет стали совершенно неуправляемыми и по большей части сексуального характера.
— Что тебе претит? — не поняла она.
— Мысль о том, что ты будешь матерью-одиночкой. Даже не сможешь подать в суд на папочку, чтобы он платил алименты…