Оторвав взгляд от Бриджет, Бен оглядел золотистые стены и одну поверхность, оклеенную старыми обоями. Он заметил настольные лампы с бахромчатыми абажурами и муслиновый полог, превративший ее старинную кровать в откровенно женский предмет мебели. Восточный ковер в пастельных тонах лежал на натертом паркетном полу между двумя расписными туалетными столиками.
Кровать стояла под углом к стене, чтобы скрадывать квадратную форму комнаты в башне. Лежа на ней, можно было смотреть на озеро из окон всех трех сторон. Ее комната! Почему он сразу этого не заметил? На подоконнике в вазах стояли полевые цветы. В воздухе витали ароматы, явно принадлежащие ей.
— Ты сама передвигала кровать?
Бриджет пожала плечами:
— Без матраса она не слишком тяжелая.
— В твоем состоянии…
— Я в прекрасном состоянии, спасибо большое. Я не устояла перед видом. — Она кивнула на центральное окно. — Выходит прямо на восток. Лучшего способа проснуться не бывает.
— А где же ты будешь просыпаться завтра утром?
Оба постарались не обращать внимания на то, как двусмысленно прозвучал этот вопрос.
— В комнате по соседству. Вид тот же, только не из башни.
— Свет после полуночи не зажигать. И никаких изменений в распорядке дня.
— Да, мистер Ренфилд. Я проинструктирована, — сухо ответила она.
Они стояли по обе стороны кровати, глупо уставившись на туго натянутые простыни. Если на кровать бросить монетку, она, похоже, подскочит.
— Еще что-то нужно?
Ее тон говорил о том, что он — ее подопечный, чьи поручения и просьбы для нее равносильны приказу. Ее завербовали — это значит, что между ними должны установиться официальные отношения. Правительство в лице мистера Бена Ренфилда потребовало жилье и питание. Сколько бы его визит ни продлился, между ними не будет места необузданным желаниям или необъяснимому томлению. У нее есть работа. И у него тоже.
— Что-то еще? — отрывисто повторила она.
На какую-то долю секунды по его лицу пробежала тень, словно от облака, бегущего над озером. Он повернулся к окнам квадратной башни и выволок на место кресло. Его рука задержалась над блокнотами, календарем, картами озера и окружающих районов. Он погремел горстью карандашей, которые она ему принесла.
— Я не думал, что останусь.
— Не похоже было, чтобы тебе хотелось остаться.
Было неприятно сознавать, что она права. Бриджет решила, что именно это чувство сейчас главное — обида. Не желание, не неловкость двух людей, наконец оставшихся наедине. Чистая обида заставляла ее избегать взгляда Бена и суетиться, словно к ней на уик-энд наехало сто гостей, а не всего один.