Поднимаясь по ее спине, он начал массировать ей плечи, потом перешел на руки.
— Они у меня не болят, — пробормотала она.
— Да? А вот здесь болит? — Бен провел ладонями по ее плечам и начал разминать напряженные мышцы у основания шеи.
Она застонала и откинула голову назад.
— Как ты догадался?
— По чистой случайности.
И по собственному опыту. С того первого раза, когда она его перебинтовала, его не оставляло напряжение. Правда, в его случае напряжение было несколько другого рода. Оно начиналось в плечах, но быстро и неотвратимо опускалось ниже. Он представил себе, какой массаж был бы необходим, чтобы избавить его от этой боли.
Бен заставил себя прервать ритмичные движения и снова начал поглаживать ей спину.
Бриджет бессильно прижалась к нему, уткнувшись лицом ему в плечо. Сквозь тонкий пеньюар он ощутил прикосновение ее груди.
— Напрасно я разрешила себе так распуститься. Такая слабость делала ее еще более женственной. Ему хотелось бы сказать ей об этом, но он не знал, как это сделать.
— Мне следовало бы настроиться, что первый раз будет неудачным.
— Никто никогда не знает, что получится, а что — нет.
Однако человек может принять решение, дать клятву, что добьется успеха. Но и тогда можно потерпеть неудачу, как бы ты ни старался. И в этот момент лучше отступиться. Зачем протаскивать еще кого-то через особый ад, известный под именем «разваливающаяся семья»?
Не то чтобы жизнь с Карлой была хоть немного похожа на то, что он испытывает сейчас. Раньше брак для него никогда не ассоциировался с чувствами умиротворения и безграничной нежности, которые никак не укладывались в рамки плотской страсти. Просто за это короткое время и она сама, и его чувство к ней стали для него необходимыми.
— А каково было, когда рождалась твоя девочка? — Бриджет все время возвращалась к волновавшей ее теме.
Он негромко засмеялся:
— Это тебе следовало бы спросить у Карлы. Со стороны процедура казалась достаточно трудной.
Она ударила его кулачком в грудь.
— Я имела в виду тебя!
— Меня? Меня ты об этом уже спрашивала.
— Расскажи мне еще раз. Про сами роды.
Он помолчал минуту, припоминая, как все это было.
— Я помню много крика, много суеты, много крови. Были ругательства — я даже не знал, что моя жена такие знает. В основном они были адресованы в мой адрес — за то, что я сделал ей ребенка.
Бриджет неожиданно засмеялась. Бен почувствовал, что улыбается.
— А потом появился морщинистый синеватый младенец, и сестры в зеленых масках говорят мне, что именно так новорожденный и должен выглядеть. А потом они позволили мне взять ее на руки, эту крошечную малышку, эту новую жизнь… Она была не больше двух моих ладоней. Мне еще никогда в жизни так сильно не хотелось кого-то защитить.