— Трис? — В свете звезд морщинки на лбу казались еще глубже. Тристан отвернулся.
— Все в порядке!
Середж помолчал, но потом юноша услышал, как он заворочался. Еще несколько минут оба молчали, потом адмирал заговорил. Голос его звучал тихо, спокойно.
— Первая операция, в которой я участвовал, была операцией по спасению пленных. Нашей группе поручили проникнуть на вражескую космическую базу, найти, где находятся военнопленные, и вывести их оттуда. Времени на все отводилось в обрез. Все нужно было успеть сделать в короткий промежуток, после чего «окно» закрывалось, и мы вместе с заключенными были обречены на смерть, так как Объединенные Миры начинали бомбардировку.
Мне пришлось стоять на посту. Пока остальные отыскивали пленных и выводили их из камер, я охранял ворота туннеля между контрольной зоной и тюремными блоками.
Мы вывели около половины пленных, когда в туннель вошел часовой. Он прошел мимо меня и направился прямо к тому блоку, где находились мои товарищи. Мне ничего не оставалось, как только прыгнуть на него. Я не смог оглушить его, и когда он уже открыл рот, чтобы позвать на помощь, я придушил его, а потом… сломал ему шею.
Он умер не сразу, а еще долго лежал… тяжело дыша… Мне это показалось вечностью… Я зажимал ему рот, а он… смотрел на меня. Потом захрипел и…
Середж не договорил, голос его дрогнул, затих. Две-три минуты в пещере стояла тишина, если не считать шума реки, потом адмирал продолжил уже совсем другим тоном:
— Я… ты знаешь, мне до сих пор иногда… снятся его глаза.
Тристан повернулся. По щеке адмирала катились слезы, оставляя влажные, поблескивающие в тусклом звездном свете дорожки.
Юноша сглотнул подступивший к горлу комок, пораженный глубиной боли на лице отца. Эта же боль мучила и его самого.
— Я знаю… как это бывает, — сказал Тристан. Прошептал. Большего он не смог, но и сдерживаться было невозможно. — Я тоже… убил. — У него затряслись руки, и он зажал их между коленями, опустив голову. — Это был мазук. Мы дрались в пещере, и когда он вышел из-за угла, я… ударил его… кинжалом… кровь залила мне руки.
Тристан задыхался от рыданий. На глаза навернулись слезы. На его плечо легла рука. Отец обнял сына. Юноша прижался к груди адмирала и заплакал.
Он плакал от боли, муки и ужаса, и слезы лились из глубины его души.
Но после слез пришло облегчение, освобождение от гнета. Вместе с ними ушли чувство вины и страха, и Тристан расслабился.
Когда рыдания сменились неровным дыханием, отец убрал руку.
— Разделить с кем-то свою ношу — это самое трудное. — Адмирал вздохнул. — Такое проходит не сразу, иногда длится годами, но в конце концов никакая боль не вечна. И в твою душу, сын, придет мир и покой. А пока… не пытайся нести свое бремя один. Я всегда рядом.