— Я думал… — Середж говорил спокойно, не спеша. Он еще немного помолчал, затем повернулся к сыну. — Твоя мать рассказывала, что на Ганволде ты был охотником. — Это был не только вопрос, сколько утверждение.
— Да. Ну и что?
Середж пожал плечами.
— Я тоже когда-то охотился. Еще твоя мать говорила, что ганианские охотники всегда ходят парами. У них даже есть пословица на этот счет: «Те, кто ходит в одиночку, возвращаются без добычи».
— Да, — коротко ответил Тристан.
— Почему они так говорят?
Вопрос застал его врасплох. Юноша замялся.
— Чтобы убить пейму и принести его, нужны двое.
— А одному этого не сделать?
— Нет.
— Почему?
Склонив голову набок, Тристан посмотрел на отца, удивляясь, почему адмирала интересует, как охотятся на далеком Ганволде.
— Пейму слишком большой, чтобы нести его в одиночку.
— Хм. — Середж кивнул. — Похоже, что ганианцы весьма мудрые люди. — Он отвел взгляд, пригладил усы и задумался.
Прошло несколько минут, прежде чем Лухан вздохнул и поднял голову.
— Мне кажется, сын, — произнес он, взвешивая каждое слово, — что ты пытаешься нести этого пейму сам, в одиночку, правда у этой ноши нет ни рогов, ни копыт. Ты живешь один со своей виной.
Тристан повернулся. Разжал кулаки. Его переполняли ярость, страх и унижение.
— Что вы знаете об этом?
Адмирал подался вперед, опершись руками о колени.
— Больше, чем хотелось бы. — Он вздохнул, посмотрел в глаза сыну и продолжил: — Знаю, это чувство может пойти тебе на пользу, если ты поймешь, в чем его причина. И я знаю, что первый шаг в этом направлении — разделить чувство вины с кем-то, позволить кому-то взять на себя часть ноши.
Тристан не ответил. Не смог.
— Я с тобой, сын, — продолждал адмирал. — Я готов взять на себя часть твоей ноши. — Он протянул руку, словно собираясь положить ее на плечо Тристана.
Юноша прижался к стене.
После того, как адмирал ушел, он еще долго сидел, глядя в открытую дверь.
— Все в порядке. Спасибо 5а информацию, Маркус. Доброй ночи. — Лухан выключил коммуникатор и, откинувшись в кресле, потер глаза и лоб. Голова раскалывалась от боли. Он взглянул на часы. Далеко за полночь. Неудивительно, что его одолевает усталость!
Выйдя из кабинета, он задержался, чтобы заглянуть в комнату Тристана.
Юноша лежал на полу, полунакрывшись одеялом, и слабый ночной свет позволял видеть полоски искусственной кожи на ребрах в тех местах, где совсем недавно были шрамы. Лухан покачал головой.
Он уже собирался уходить, когда Тристан зашевелился, застонал и перевернулся на бок. Лицо исказила гримаса боли, из открытого рта донёсся стон. Лухан вошел в комнату, приготовившись стать свидетелем одного из кошмаров сына.