— Хотел сделать окно для движения воздуха, — пробормотал доктор, — да все некогда. Теперь пригодится. Ну, Жаннат, подойди.
Молодая женщина встала рядом с доктором и заглянула.
— Видишь?
— Что?
— Люцерновое поле. Алаярбек Даниарбек приведет сюда лошадь и…
— Но разве я пролезу. Я толстая, — улыбнулась Жаннат.
Раскрыв большой перочинный нож, Петр Иванович осторожно оторвал штукатурку и попытался высвободить сырцовый кирпич. Он поддавался плохо.
— Я сейчас помогу, — заговорила Жаннат и начала выламывать кирпич своими тонкими, но сильными пальцами. — Ах, — вдруг отпрянула она.
Большой скорпион, шурша, выскочил из щели между кирпичами и побежал, задрав хвост, по стене.
— Осторожно, — беспокойно заметил доктор.
Кирпичи от толчка упали наружу, и прохлада полей ворвалась в комнату.
— Ну, вот теперь и я пролезу, — сказала Жаннат.
— Теперь сиди и жди, не шевелись!
Опустив сюзане, доктор вышел в переднюю комнату, сел за свои записки. Но тут же он услышал голос Даниарбека:
— Почтенный мой хозяин доктор изволит работать.
Доктор прислушался. Чей-то голос настойчиво повторял: «Больная нога… Соблаговолите».
— Кто там? — крикнул Петр Иванович. Он вынул из ящика вороненой стали наган и положил его на стол, прикрыв листом белой бумаги.
Портьера раздвинулась, и свет упал на подобострастное и в то же время скривившееся лицо Хаджи Акбара. Рассматривая багровые угри, глазки-пуговки и широченный нос Прыщавого, доктор представил себе эту отталкивающую физиономию рядом с очаровательной головкой Жаннат. «О господи!» — пробормотал он и громко спросил:
— Чего тебе?
Хаджи Акбар подозрительно обежал взглядом каждый уголок, каждый предмет в комнате и остановился испытующе на портьере, скрывавшей дверь, ведущую в спальню. Глазки толстяка сверлили портьеру, ноздри плоского носа ходили ходуном. Он высматривал, вынюхивал, и в глубине сознания доктора невольно шевельнулась мысль: а что, если он по запаху определит, что Жаннат здесь. Эдакая плотоядная скотина! Еда нужна людям, чтобы жить и мыслить, а с точки зрения Хаджи Акбара жизнь существует для жратвы. Черт побери: а вдруг видели, как девчонка вошла сюда; не дай бог, она чем-нибудь сейчас стукнет в спальне. Острыми буравчиками глаза Прыщавого впились в спокойное лицо доктора. Чувствуя, что начинает краснеть, доктор резко повторил вопрос и встал:
— Чего вам, я спрашиваю?
— О, тысяча тысяч извинений, — забормотал Хаджи Акбар. — Соблаговолите отнестись к нашей просьбе со всей снисходительностью. Дорогой гость нашего Павлиньего караван-сарая господин святой дервиш сеид Музаффар, да снизойдет на него свет милости аллаха, соблаговолил изъявить желание…