Оно и должно быть белым – Парри, соображай она, как раньше, догадалась бы сама, – белым, как каша правота, как чистота нашего дела, как мое целомудрие, моя девическая сила. И к нему серебро – знак царственного достоинства, золото как знак божественности и еще что-нибудь, что символизировало бы королеву-воительницу; пусть люди видят, я сражаюсь вместе с ними, я готова и хочу разделить их тяготы.
Под конец я остановилась на белейшем из белых бархатном платье, мягком, как кроличий хвостик. Роба и корсаж переливались серебряной вязью, по верхней юбке и пышным буфам рукавовиними звездами рассыпались сребротканые розы Тюдоров. Затем жемчуга – неизменные жемчуга, жемчуга к слезам, непролитые слезы природы – огромные жемчужины с Востока, из далекой Индии, по три и по четыре в ряд вдоль выреза платья, по корсажу, по парику, в ушах и на пальцах, под горлом. Вокруг шеи – кисейный воротник и парчовая вуаль, на плечах – длинный развевающийся шарф золотой парчи.
Однако я должна была выглядеть не только королевой, но и воительницей.
– Ваше Величество, дозвольте послать в Арсенал, – предложил молодой Сесил. – Только Господь Бог – и хранитель Арсенала – знают, что там может сыскаться!
Как кстати оказывались все его предложения!
Посланец вернулся с изящной серебряной кирасой, как раз к случаю, и, вот ведь удивительно, как раз по мне. «Кто ее носил? – гадала я, покуда девушки затягивали ремешки. – Мой бедный покойный брат? Отец в детстве, когда играл в турнирах? Или мать на торжественном маскараде?»
К кирасе прилагался изящный серебряный же шлем. Я велела нести его передо мной на белой атласной подушке – пажа, выбранного на эту роль, нарядили, словно принца эльфов, в белый с серебром атлас. Сама я выступала с непокрытой головой, словно древние девы-воительницы Ипполита и ее подруга Пентезилея, и понимала, что выгляжу амазонкой, царицей амазонок.
В руке я сжимала свое оружие – серебряный, оправленный в золото жезл.
Берли разослал по графствам приказ: «Собрать столько солдат, сколько может английская земля». Они выстроились по холмам Тилбери, заполонили долину и дальше, до самого горизонта.
Со сколоченного на скорую руку помоста меня приветствовали военачальники. Долгие часы подготовки – Господи, как много времени теперь на одевание, платье, парик, белила, румяна – сполна окупились секундным восхищением в глазах моего юного лорда Эссекса, когда я подъехала на могучей белой лошади и увидела его стоящим рядом с Робином во главе ратников.
Мой лорд, о мой милый лорд, каково-то тебе теперь?
Однако заговорил не он, а Робин – взял моего коня под уздцы и начал спокойно, хотя я отлично понимала, что творится у него на душе.