Вянут флоксы, один за другим…
Задержавшись во флоксах, спрошу —
что ещё этим летом досталось?
Поздних ягод стакан, парашют
паутины, хвороба да старость
уходящего племени. С ним
мне почти по пути. Тихий вечер.
…Вот и следующий чуточку сник,
опуская слабеющий венчик…
Упадёт. Разглядев высоко,
я испробую вяленой вишни…
И настигнет по новой закон,
по которому жизни – не вышло,
в городах, в удалении от…
Сморщен кожицей синий крыжовник.
И грозит приближение ос
беззащитного едким ожогом…
Груша падает. Яблочный год —
не про этот… Созрели орехи.
И готовится в скорый поход
сентября почтовая карета.
И лёг туман, и влага потекла,
как молоко… Округлою луною
глядело небо, водного стекла
касаясь… И казалось, что умоет
сегодня ночь Вселенную. В окне
горел огонь, и виделось былое…
И сердце жгло. И таяла в огне,
сгорая за ненужностью, полова
твоих речей, решений… Рукавом
смахнув росу обильную, вдыхаю
все запахи… Ступая в роковом
исходе… До рассвета – потакая.
Ещё свежо. Нетронута роса.
Ещё в капусте возятся улитки,
тяжёлые и скользкие (рога
подвижные по кончики умыты)…
По лабиринту новеньких траншей
прогуливаясь за полночь, под утро,
вытаптывают тропки не страшней,
чем наши (на глазок)… Когда не убран
бесценного единственный сосуд…
Душа! Передохни хоть на рассвете.
Твой путь – не в насыщение. На суд.
Куда – несёшь. Куда тебя несут.
А было – угнетение луны.
Овальный пруд. Круженье по овалу.
Подлунный путь тревожен. И уныл —
нет, грустен. Поднебесному подвалу
подобен полутёмному вполне…
На полной опечаленной луне
я вижу помраченья покрывало.
А было – сон с видением провала
глубокого. Не то теперь, без сна.
Пернатые чирикают без нас.
И небо – опрокинуто. Без дна.
16–19 августа
Мой лучший друг! Фаворского пути
не повторить с единою котомкой.
Нам выпало друг друга отпустить,
чтоб встретиться и обрести, как только
достала жажда. «Не ходи, там сыч!» —
ты прежде произнёс, чем я спросила…
И вижу свет. И жертвенною силой
ведёшь туда, где милующий Сын.
Заснеженный Ермон. В истоке Иордана
твой голос ледяной. Сей вспененный поток
несётся на сносях и разрешится дальше
от бремени, когда опустится, потом…
И вровень, и ещё – пониже и равнее…
Стекая, и плывя по морю, по нутру,
исторгнется из уз, и берега раненье
невольная волна залижет поутру…
В оправе русла – жизнь, и отраженье горлиц…
И Голубя полёт. И вечный Неба Глас.
Мы об руку идём на свет селений горних,
чтоб выпрямиться вверх под тяжестью поклаж…