врастаю и влекусь, не ведая черты
меж кистью, рукавом, несобранной малиной,
смородины кустом – как ягоды черны!
Не ведаю черты меж головой и солнцем,
лишь в дрёме золотой лежит на лбу тепло,
течёт вперёд и вспять в отверстое оконце
сад, время, память, жизнь, скрываясь за стеклом…
Не входит в окоём стиха сюжет последний —
не сразу поднесу к глазам кристалл стекла…
Мне только бы вложить последнее поленце
в нестройный переплёт поленницы стиха…
С ленцою, а не чтоб рачительный хозяин,
набрасываю слов неприбранный столбец…
Покажется – в саду заброшенном – сто лет
прошли… Который век… Который час? – хотя бы.
8 августа 2004
Как грудку бабочки ловец,
сжимает август день,
трепещет крылышек-словес
полуденная тень,
летают яблоки сквозь тень,
стрекозы, мотыльки…
И все один читают текст —
владыки, мытари,
что это – сад, и рай, и мир, —
отыдите сюда!
И это – августовский миг,
рассеянный в садах…
И здесь, в крыжовника глуши,
что прост, но не колюч,
восходит и заходит жизнь
в возлюбленном краю…
23 августа 2004
Покоя нет от яблока судьбы
стремиться вниз,
о землю спотыкаясь…
И лёгкий ветер, тяге потакая,
минуя оправданья и суды,
охотится, запутываясь в них…
О, яблока падение! – В тебе
сокрыта жизнь, и счёт,
и жизни сроки…
Мгновенья приземления теперь —
уже не лето, но ещё не осень, ещё
летят, ещё конец – не в строку…
По крыше незавидного жилья
проходят и спускаются под ноги…
И ход времён – ни засветло, ни ночью
не перестанет… Разве ты иль я
ему сродни? – воробышек, кузнечик
и то родней, не знающие счёт…
Другая жизнь – я слушаю – ещё
не ухожу… но я уйду, конечно…
23 августа 2004