— Эх, хорошо!!!
Спустя три часа.
— Вызывали, Александр Яковлевич?
— Да, Григорий Дмитриевич, прошу вас. Познакомьтесь, это наш новый главный конструктор на оружейном производстве — Джон Мозес Браунинг.
Правильно все поняв, сухощавый мужчина привстал со своего кресла и вежливо качнул головой, получив в ответ точно такой же кивок, а окончательно процедуру знакомства завершило крепкое рукопожатие.
— Поинтересуйтесь у Сонина, кто из начальников "закрытых" цехов свободно, или хотя бы приемлемо говорит на немецком или английском — нам очень нужен сопровождающий с функцией переводчика, дня на два-три. А потом подберем кого-то более подходящего, на постоянной основе. Результаты мне нужны уже сегодня! А я пока провожу господина Браунинга в наш гостевой домик.
— Сделаем.
Часом позже, и уже не в кабинете фабриканта, а в его уютном доме.
— А как с Валентином Ивановичем?
— Я ему новое задание дал, теперь самое малое год занят будет. Да и без этого у него дел хватает, по горлышко — взрыватели до ума доводить, самозарядку, иное всякое.
— Тоже верно. Слушай, а этот Талышев, что за человек?
— Заметил? Определенно, ты двигаешься в правильном направлении… он агент жандармского управления.
— Заинтересовались, значит?
— Кто бы сомневался. Но не варшавское управление, а столичное — вот уж третий месяц, как в Сестрорецке свой жандарм имеется. Догадайся, за кем его тут следить приставили?
Долгин принял информацию к сведению (непроизвольно, подкручивая левый кончик своих густых, щегольских усов) и явно отложил для последующего осмысления, вернувшись к сиюминутному.
— И зачем он здесь, агент этот?
В ответ Александр рассказал небольшую, но крайне занимательную историю о том, как на одном пограничном пункте едва не сошли с ума от радости: поначалу таможенники, затем полицейские, ну и напоследок жандармы, когда узнали о подозрительном пассажире, в багаже которого нашлось необычайно много оружия и еще больше — патронов к нему. К задержанным, совсем было примерили ярлыки террористов и злоумышляющих сразу на всю августейшую фамилию (а чего мелочиться?), а к себе — полагающиеся за их поимку ордена и медали, как их сопровождающий предъявил письмо. От его сиятельства князя Агренева. Надо сказать, что последнего таможенники помнили достаточно хорошо — попробуй не запомнить, когда то ему, то от него вагоны с оружием через границу пропускать приходиться. Но решающую роль все же сыграло не это, а наличие среди жандармского начальства одного, очень благожелательно настроенного к фабриканту подполковника. Именно его слово все и решило — путешественников отпустили, слегка извинились, и в качестве компенсации (а так же для своего спокойствия) приставили свободного на тот момент агента, на предмет сопроводить и удостовериться во всем своими собствеными глазами.