— А меня возьмете? Я тоже в девках засиделся, — подал голос Петька.
— Тебе чего в чужие места? Вчера из дома письмо получил, — напомнил Степка.
— Лучше б я его не получал. Раньше всех жена отказалась, теперь и сын. Он не понимает, почему я остался на Колыме. Мол, хороший человек всюду себе дело сыщет. А я, как говно, посреди лужи мотаюсь и ни к одному берегу не прирасту. А ведь я на квартиру зарабатывал, чтоб больше с тещей не жить.
— У тебя еще теща жива?
— В том-то и вся беда. Она как заноза в жопе! Никак не могу выдернуть, достать неловко.
— А чем помешала?
— Моей все уши прожужжала, что она не за того вышла. Теперь сама ей нашла. Отставника! Он нынче всю семью в шесть утра поднимает — на построение. Потом — бегом в туалет и на кухню! Моя жена, живя со мной, никогда лопату в руках не держала. Теперь на даче, как рядовой, вкалывает. С молотком и топором. А этот — погоняет. Была баба как баба — кругом шестнадцать. А тут сын общую фотографию прислал, я ее не узнал. Где все потеряла? Ни спереди, ни сзади ничего. От тещи только нос и уши…
— Самое главное осталось! Суть! — рассмеялись мужики.
— Всех загонял, падла! Но странно! Живут и разбегаться не думают. Теща пикнуть боится.
— То-то и оно, умеет всех в руках держать. А мы слишком жалостливы.
— Когда сам через Колыму пройдешь, научишься и других беречь. Чьи души не подморожены, чужой беды не чуют. Это факт! — согласился Мишка.
Селиванов рассказал жене о покупке дома, показал документы. Шура радовалась как ребенок и с любопытством расспрашивала мужа о нем.
— А если нам снова предложат продлить контракт? — посмеялся Михаил.
— Нет! Я не смогу. Устала!
— Значит, уедешь от меня?
— Что? Размечтался! Я хуже Колымы! Уж если мое — никому не отдам! Не выпущу! Коль уедем, то вместе!
— А если я останусь?
— Тоже вдвоем, — вздохнула женщина.
— Понимаешь, после этих пяти лет фирма гарантирует нам пенсию. Потому оставаться дольше нет смысла, — успокоил Мишка жену.
За работой и ежедневными заботами неумолимо шло время. К Селиванову на прииск просились новые люди, прослышавшие о высоких регулярных заработках. Михаил брал лишь тех, кого хорошо знал, в ком был уверен. Его за все годы ни разу не подвели и не опозорили. Хотя после работы он слышал:
— А чем нынешняя житуха отличается от прошлого, от зоны? Вкалываем без праздников и отпусков, с одним выходным. С восьми и до восьми. Что видим? Да ни хрена!
— То верно! Я уж и забыл, как голая баба выглядит. Приведись закадрить какую, всему заново учиться придется! Отвык. То зона, то прииск. С работы придешь, не то о бабе, забываешь имя, не говоря уж о том, что в портках болтается. Завалился на койку и до утра.