Фантазии и правда «Кода да Винчи» (Кураев) - страница 11
Вся поэтичность гнозиса – в жажде бегства и развоплощения. Космос, порядок которого вдохновлял архаичных язычников, ими воспринимался как порядок тюрьмы.
«Гнозис» (знание) состоит в том, что человек должен понять свою иноприродность своему телу. Душа настолько отлична от телесного мира, что… Тут рождается два варианта поведения: радикальный аскетизм и безбрачие (вплоть до питья коктейля из спермы и менструальной крови в знак своего радикального отказа от деторождения). Или не менее радикальные извращения (как знак осознания того, что ничто плотское не может осквернить иноприродную и инопланетную душу).
О первом случае:
«Послушайте о том еще более ужасном, что осмеливаются они делать, если один из них проникнет нежданно истечением семени во вход влагалища и женщина станет беременной. Извлекши зародыш, чуть только могут ухватить его пальцами, они берут этого выкинутого новорожденного и замешивают его в ступе с помощью песта. Они вмешивают внутрь мед, перец, некоторые другие приправы, так же как и пахучие масла, чтобы не было рвоты. Приступая тогда к своему ритуальному сборищу, все эти последователи культа, созданного для свиней и собак, зачерпывают каждый пальцем частицу младенца, растертого в кашицу. Разом завершив это людоедское обжирание, они обращают к Богу тогда такую молитву: “Мы не были обмануты владыкой похоти, но собрали плод преступления брата”. Они верят, что это “пасха совершенная”…» (Епифаний. Панарий. 26, 5).
Надо заметить, что дошедшие до нас гностические тексты резко порицают подобного рода магию. Но из самого этого порицания следует, что в некоторых сектах она все же существовала.
«Фома сказал:
“Мы слышали, что есть на земле такие, которые берут мужское семя и женскую кровь месячных, кладут это в чечевицу и едят, приговаривая «Мы верим в Исава и Иакова». Подобает ли это или нет?”.
Иисус же разгневался на мир в тот час и сказал Фоме:
“Сей грех превыше всех грехов и беззаконий”» (Пистис София, 397) .
О втором варианте:
“Они (последователи гностика Карпократа – А. К.) в своем безумии дошли до того, что говорят, что им позволительно делать все безбожное и нечестивое. Потому, говорят они, только для человеческого мнения есть добрые и худые дела. И души до тех пор должны переходить из одних тел в другие, пока узнают всякий образ жизни и всякого рода действия (если только кто-либо в одно переселение зараз не совершит всех тех действий, о которых нам не следует не только говорить и слушать, но даже помышлять и верить, чтобы такие дела водились между нашими согражданами) для того, чтобы, как гласят их сочинения, их души, испытанные во всяком образе жизни, при своем исходе не нуждались более ни в чем; и об этом они должны стараться, чтобы в противном случае из-за того, что им еще нечто недостает для свободы, не пришлось опять быть посланными в тела” (св. Ириней Лионский. Против ересей. I,25,4).