— Обещаю, — покорно откликнулась Сильви.
— Ладно. Поцелуемся на прощание?
Прежде чем он успел разжать объятия, Сильви тихонько спросила:
— Доминго, ты ведь не испанец, верно?
— А тебе-то что до этого? — удивленно спросил он.
— У тебя пропал акцент, как только мы вошли в этот номер. — Сильви с интересом следила за его реакцией.
— Ну и что? — невозмутимо сказал Доминго.
— Тогда скажи, откуда ты? Что ты француз, я не сомневаюсь, но где ты родился? — продолжала допытываться Сильви.
Он молчал.
— Жаль… Мне бы так хотелось заняться любовью с испанцем! Тебе, кстати, идет имидж испанца… Ладно, тем хуже для меня! Но почему ты иногда говоришь с акцентом? — повторила Сильви вопрос.
— Так нравится Мэрилин, — признался Доминго.
— Она тоже любит испанцев? — поинтересовалась она.
— Вы все их любите, когда они сложены, как я, — сказал он.
— А откуда родом Мэрилин? — спросила Сильви.
— Она из Клермон-Феррана… А волосы у нее крашеные! Гуд бай! — Он помахал рукой.
Но Сильви вновь его удержала.
— Доминго, или Эрнест, впрочем, мне плевать, как тебя зовут на самом деле! Когда мы увидимся?
— Я же предлагал завтра, но, оказывается, мадемуазель занята! — ехидно заметил он.
— А если в субботу вечером около половины девятого? Вот, возьми мой адрес. — Сильви протянула ему сложенный вчетверо листок.
— Предпочитаю гостиницу! — сказал он, бросая ее адрес в пепельницу. — Встретимся в субботу вечером, но здесь же, в этом же седьмом номере. — Семь — хорошее число.
— Похоже, ты не доверяешь мне? спросила Сильви.
— Никогда не знаешь, что тебя ждет с женщиной, пока она не сделалась путаной. Лишь потом с ней можно ладить! Я сматываюсь. — С этими словами он закрыл за собой дверь, оставив Сильви одну в седьмом номере гостиницы.
Вернувшись домой, Сильви выпила залпом одну за другой две порции виски. Ей было необходимо как-то взбодриться, после того как Доминго вымотал из нее все силы. Этот тип прекрасно знал все тонкости любви и смог кое-чему обучить ее. Однако, если не считать восторга, вызванного процессом познания неведомого, общий итог был скорее разочаровывающим: чувственного наслаждения от близости с Доминго было не больше, чем при свидании в подобных же обстоятельствах с пятидесятилетним Жаном Шарвеном! А ведь Доминго был хорош собой, молод и искушен в любви. Сильви полностью подчинилась его воле, став послушной рабыней своего господина… После повторного опыта девушка с тревогой задавала себе один и тот же вопрос: неужели я действительно фригидна или, может быть, все дело в обстановке — в этих зеркалах, приглушенном свете, горничной, встречавшей их внизу и провожавшей в лифте, наконец, в этом седьмом номере?