— Можно и утром, пока людей поменьше, — наивно сказал он, и Яко с Фреди засмеялись.
— Тогда запишу в блокнот, иначе, не дай бог, позабуду, и ты всем раззвонишь, что Иво Берг не сдержал слова.
— Не волнуйся. Я тебе напомню.
— Благодарю!
— Не стоит!
Надо было убить оставшееся до вечера время, и мы дотопали до «птичника». Кафе еще было закрыто.
— В такую прекрасную погоду! — возмутился Эдгар и, сунув Фреду свой портфель, решительно направился к киноафише.
Через двадцать минут начинался очередной фильм про мафию. Я колебался: идти или не идти? Эта тема уже начала мне надоедать, как надоели гедеэровские картины про индейцев. Елки-палки, да что эти немцы секут в индейских делах? Лепят во весь экран будку Гойко Митича, а мысли у него в глазах столько, будто он вчера слез с дерева. Я не строю из себя черт-те какого интеллектуала, но и не желаю, чтобы во мне видели остолопа, которому можно всучить такой барахольный фильм.
— Раз лучшего не показывают, обойдемся и этим, — сказал Яко. — Надо же что-то смотреть.
В конце концов, Яко был прав, и я согласился поглядеть на извечную борьбу мафии с полицейскими, но тут заартачился Фреди. Чего, мол, ему там смотреть, будто он и сам не знает, что мафия сильнее и оставит полицию в дураках. Я сказал, что делать все равно нечего, а кое-какие недурные моменты не исключены. Фреди уверял, что это дело нестоящее, и предложил мне пойти с ним в «Рицу». Он там договорился насчет канадских джинсов и опасался, как бы не всучили дрянь. Это, конечно, все чепуха. В подобных делах он ориентировался лучше меня. Просто ему неохота было идти одному. Яко с Эдгаром потопали в кино, а мы в «Рицу».
По спиральной лестнице спустились в нижний зал. В полутьме сигаретный дым клубился вокруг тусклых лампочек. Белесый туман окутывал намалеванные на стенах виды озера Рица. Бедное озеро, по-видимому, не знало ни единого солнечного дня.
Публика в этом зале бывала более или менее постоянная. Сюда приходили преимущественно школьники старших классов вроде нас, молодые, пока еще официально не признанные художники, музыканты. Здесь «ловили кайф» те, кого солидные люди именовали «длинноволосыми», и те, кто экстравагантно одевался. Тут вы нередко могли увидеть ультрамодные заграничные вещи. Здесь же вы могли завязать знакомство с представительницами прекрасного пола. Многие из девушек были школьницами, студентками или уже работали. Носить одеяния самого несусветного покроя, держаться свободно было здесь признаком хорошего тона. Не в девятнадцатом, мол, веке живем и даже не в начале двадцатого, когда от знакомства до первого поцелуя проходило десять световых лет. Мы дети двадцатого века, которому уже идет восьмой десяток. И если парню нравится девушка и девушке парень, тогда они целуются, и что плохого, если они знают друг друга всего один вечер? Они же друг другу нравятся, иначе они не стали бы целоваться. Чего ради ждать? Ведь нету времени. Мы должны спешить, нам надо поймать убегающее время, и все, что ты словил, принадлежит тебе, этого уже никому не отнять, что бы там ни случилось. И кто знает, что происходит в нашем зыбком мире, например, в тот момент, когда я пишу эти строки или вы их читаете? Я понимаю, что вероятность войны год от года убывает, что теперь люди во всем мире достаточно хорошо знают, что такое атомная бомба и какой будет третья мировая война, чтобы не допустить до нее. И тем не менее.